Лето прошло

У Лидии Павловны и в мыслях не было предлагать что-то свое. Просто сказала, чтобы что-то сказать. И, поспешив из кухни в гостиную, где ее ждал муж, она была готова привычно поддакивать, соглашаться, кивать головой и слушать вполуха, но так, чтобы суметь ответить на вопросы, которые время от времени задавал Анатолий Петрович для проверки ее искренности.

– Так… Клайда сделаем Кириллом. А Сондра… Сондра, Сондра…

Лидия Павловна открыла было рот и закрыла.

– Сондра будет Светой. Да это не важно, потом можно продумать. А по существу, вот какая получается история. Родители Клайда – проповедники в провинции. А у нас будут сектантами, тоже провинциальными. Клайд, тьфу, Кирилл, парень красивый, робкий, честолюбивый, попадает в глупую переделку. Что там у Драйзера? Поехали компанией кататься, кого-то задавили, скрылись с места происшествия. Родители отсылают его к богатому дяде в… Да чего там, в Москву. Дядя, почти олигарх, устраивает его на работу на свою фабрику. Нет, лучше в свой ресторан. Менеджером. Кирилл заводит роман с официанткой Раей и параллельно влюбляется в богатую Свету. Ты слушаешь? В кого влюбляется?

– В Свету, в Свету, я слушаю.

– Ну вот. Света им тоже увлеклась. Готова на многое. Возможно, даже на брак. Да, да, пускай даже дядя согласен. Чтобы дочь остепенилась. И тут Рая объявляет, что беременна, и требует, чтобы он на ней женился. Крах, конец! Дядя не простит, Света не простит. Не будет ни богатой жены, ни карьеры. Что делать? Убить Раю! Тут вопрос – куда он ее повезет, на какое озеро. Есть под Москвой глухие озера? Может, лучше отправить их на Валдай? В любом случае Рая утонула. Тут можно Драйзера заострить. Клайд Роберту не утопил, а просто не спас, когда она упала в воду. А наш Кирилл мог бы и утопить по-настоящему. Так страшнее. Потом следствие, суд. Смертной казни у нас нет. Дадут лет пятнадцать. Ну как тебе?

– Хорошо, очень хорошо!

Лидия Павловна не лукавила. Ей понравился рассказ Анатолия Петровича, как нравилось все, что он делал и говорил все десять лет их брака. Она была благодарна судьбе и человеку, приютившему ее с сыном, и изо всех сил отрабатывала благодеяние – пирогами, котлетами и благоговением.

Лидия Павловна давно забыла, что когда-то жила спокойно и уверенно, не сравнивая имеющееся благополучие с пережитыми невзгодами, а пользуясь им с рождения, как воздухом и водой.

Ее отец – известный советский японист. О его экстремальной любви к Стране восходящего солнца ходили анекдоты. Прибыв в очередной раз в Токио после пары лет отлучки, он якобы опустился на колени и поцеловал асфальт. Сейчас это бодрый маленький пенсионер и активный член общества противников возвращения Японии северных территорий.

Лидия Павловна, тогда просто Лида, училась в посольской школе в Токио и потом в Москве. Естественно, в английской спецшколе, где и получила аттестат. Затем она – конечно, с первого раза – поступила в элитарный Институт стран Азии и Африки. Получив, само собой, самый престижный японский язык. Каждый раз папа кому-то звонил, с кем-то встречался, кого-то просил позвонить кому-то.

Лида, для которой знания, несмотря на всю ее усидчивость, оставались неподъемной, да и ненужной ношей, худо-бедно домучила японский язык, съездила по студенческому обмену в Японию, закончила институт и вышла замуж за перспективного молодого дипломата.

Через три года, воспользовавшись хаосом поздней перестройки и расшатыванием карьерного кодекса, молодой дипломат развелся с Лидой ради прекрасной практикантки. Лида вышла замуж второй раз – за многообещающего работника Внешторга, которого вскоре погубили дикий капитализм и любовь к спиртному.

Ураган девяностых швырнул ее на землю, и она так и осталась сидеть со втянутой в плечи головой в ожидании новых молний и разрушений. Соучреждаемые мужем фирмы лопались одна за другой. Все меньше становилось денег, все больше бутылок каталось под ногами в кухне и спальне.

Лидия Павловна растерялась. Она была готова, как ее мать, всю жизнь печь для нужных гостей пироги («пирогэн» или «пиросики» – в зависимости от страны пребывания) и вставать по утрам только для того, чтобы подать мужу завтрак. Работа не возбранялась, но такая, что не мешает ведению домашнего хозяйства. Эта функция подразумевала наличие надежного кормильца, прикрепителя к элитной поликлинике, устроителя детей в хорошие детские сады и школы. Но быть женой неудачника-алкоголика? Самой содержать семью? С первым мужем Лидия Павловна до развода прожила в Чехословакии, имея достойный статус неработающей жены дипломата. От второго мужа родила сына и пять лет провела дома, прикрываясь уходом за ребенком.