Лето прошло

Таджик выбежал из сторожки, открыл гараж. Можно было бы оставить ночевать шофера, но сегодня, как всегда в такие ночи, старику хотелось торжества, замешенного не столько на статусе и комфорте, сколько на физическом обладании доро́гой и скоростью. Да и кто в темноте рассмотрит – с шофером, без шофера. Любимый А8! Это вам не глупый носорог «хаммер».

Автоматические ворота медленно растворились и выпустили его из теплого ядра в оболочку – в тускловатую и оттого слегка тревожную, но все же защищенность коттеджного поселка. Скорлупа с трещиной – шлагбаум открыт, сторож спит – тоже осталась позади, и со всех сторон обступил чернильный мрак. Ужалило желание жить в лучшем поселке – с лучшей охраной, забором, светом, выездом на шоссе. И мучительно захотелось ездить на «бентли». Кто-то гадкий и злой закривлялся, задразнил: «А „ауди“ тебе бэушным достался. Для нового кишка тонка!» Да, черт побери, каждые полгода проблема – после ста километров начинает трясти. И чего только не делали, сколько раз ремонтировали, все без толку. А сиденья кожаные – видел? Старик дал проклятому бесу пинка. На «бентли» есть еще пять, десять лет.

Лес, поле, подслеповатые домики умирающей деревни и, наконец, шоссе. По краям дороги угадывались горы щебня и песка – предвестники грядущей реконструкции. Пока же приходилось пробираться в полной непроглядности, грозящей кюветом или лобовым столкновением. Но уже здесь в мыслях маячил впереди, как зеркальный шар дискотеки, сверкающий город. И словно так и было задумано – заморочить, замучить темнотой, а потом ошеломить простором и светом. Так и вышло. Шоссе расширилось в несколько раз, откуда ни возьмись выросли циклопические светильники, превращающие ночь в день. Это были не просто подступы к городу, это был уже сам город.

Можно расслабиться и мчаться, не тормозя у выезда с правительственного аэродрома. Обогнать президента, завидуя высшей мощи. Вот и кольцевая граница города. Ревущая грузовиками удавка, которой все тяжелее сдерживать его бешеную энергию.

И, наконец, проспект, лучше которого нет во всем мире. Машина неслась внутри светлой и теплой декорации. За ее границами – фасадами домов – начинался темный холод. Там могли остановить и грубо попросить сигарету. Могли просто так ударить или даже убить. Поэтому так чудесно оставаться внутри волшебного луча и внутри машины.

Луч упирается в краснокирпичные башни центра власти. При виде остроконечных пиков и звезд старик чуть не прослезился. Собрался отсалютовать поворотом головы вправо державным воротам, как вдруг впереди возник гаишник и щеголевато, со сталинской непреклонностью перекрыл движение. О, кто промчался мимо за черными стеклами, кого оберегали гаишник и невидимые охранники? Как выглядит мир с той стороны? Этой высоты не достичь никогда, никогда!

Одна площадь, вторая, третья. Улицы, улочки, и вот он – умеренно освещенный чистенький переулок, где скопление дорогих и не очень машин сразу указало на цель, избавив от необходимости искать номер дома и вывеску. Неоновая приглашающая ухмылка – «Бордовый фонарь».

Даже не верится, что несколько лет тому назад здесь были фабричные корпуса и склады. А теперь, смотри-ка, в соседнем здании – банк. Рядом с приват-клубом «Бордовый фонарь».

Слепые, заколоченные красноватыми щитами окна. Это чтобы не вырвался – загоняют в коробку, захлопывают сундук? Еще больше не понравилась собственная готовность к раздражению. Ведь сто раз уже стоял перед таким вот гробом или спуском в подвал, как в преисподнюю. Иначе в таких местах не бывает. Так что долой недовольство и бодрым шагом внутрь – авось оправдаются ожидания, подогретые восторгами предшественников.

Охранники, пятьсот рублей девицам за вход. Как везде.

Все новое, вишневое и розоватое, попахивает ремонтом. Хостес, втиснутая в черный брючный костюм. «Вы у нас первый раз?» – пропела нежно и вызвалась показать заведение. Справа барная стойка, слева ресторан. Дальше большой зал. Бордовый полумрак, мягчайшие провальные диваны (ох, бедная поясница). Публика… Но хостес зовет вниз.

Двери с табличками: «Японский рай», «Карибское наслаждение» и дальше в том же духе. Внутри то веер на стене, то пальмы и море на обоях. Нашли чем поразить. Видел такую «тематизацию» и за границей, и у нас кое-где. Приятно другое – почти стерильная чистота. А то ведь зайдешь, бывало, в такую комнату, а в лицо – запах пота и спермы.

Вернулся в зал, сел к барной стойке. Много иностранцев. Наши – бритые затылки, мускулы, спортивные майки, толстые животы, итальянские костюмы. Девицы так себе, хотя попадаются свежие мордашки и фигурки.

Подскочили две старых знакомых. «Ой, и вы здесь? Наконец-то!» Ругали прежний клуб, хвалили новый. Зазывали глазами и руками, ползущими к ширинке. Но хотелось осмотреться, поэтому раскололся только на два коктейля.