Лето прошло

Рюши, цепочки, красные губы, серебряные ногти, кепки с длинными козырьками, майки с буквами.

Все красивые, поджарые, спортивные, молодые, загорелые. Присмотревшись, начинаешь видеть кое у кого неестественную обтянутость лиц и некоторую дряблость рук.

На огромном экране футболист забил мяч, худая девушка в раскачку прошлась по помосту в прозрачной блузке и трусах, рыжая дикторша что-то строго проговорила, учительница, загримированная и одетая под девочку, приплясывая, написала на доске уравнение. На них никто не смотрел, их никто не слушал.

Тараторят непонятное. Частые и, несомненно, важные словечки: «как бы» и «типа» (наблюдение Управляющего № 1).

На огромном экране вампиры окружили верещащего подростка.

Наушники глушат городской ор и дают прослушать миллионы записей. Можно спокойно разговаривать в наушниках. Для этого – показать на собеседника указательным пальцем с кольцом-датчиком. Некоторые, впрочем, предпочитают кричать – даже не снимая наушники.

Шарашкинцы № 1 знали, что темные очки – это экраны. Очки-телевизоры.

Прихлебывают из пластиковых стаканчиков, закусывают из коробочек.

Движение организовано следующим образом. Очень широкий проспект. Полоса неподвижного тротуара примыкает к зданиям. Далее – полоса движущегося тротуара. Два направления. Далее – проезжая часть.

На неподвижном тротуаре – почти все на самодвижущихся самокатах. Подвижный тротуар то плывет, то замирает. За ним – фантастической красоты снаряды бесшумно и бездымно несутся по проезжей части и вдруг тормозят, подчиняясь электронике, почуявшей препятствие. Без руля. Без водителя.

Вперед – остановка. Вперед – остановка. Толчками двигаются автомобили, тротуары, самокаты и пешеходы в слепых очках. Без столкновений, без соприкосновений. Датчики в накладках-протезах ведут ноги, куда надо.

На огромном экране – зеленый луг, схлестнулись дракон и рыцарь.

В развлекательных стеклянных кубах – эскалаторы, лифты. Тренажеры, массажные кресла. Сел, встал – дружески-настойчивая тяга поднимает-опускает руки-ноги, разминает плечи.

В кинотеатрах – лежачие места.

Катались на лыжах по искусственному снегу.

Лица. Бесхитростно-невинные, оживляемые то смехом от души, то слезами, то залихватским выкриком. Они же – ничем не оживляемые, как бесстрастные приемники. У продавцов и экранных голов, могущих принадлежать только Начальникам, лица бойкие, уверенные, жесты ловкие, красивые.

Вдруг привычная краска линяла. Проступала беспомощность – кто я, зачем? Помогите! Спасение: из кармана, из коробочки – таблетка. Из автомата – серебристая баночка.

Взбодрившись, нажимали кнопки, вставляли флешки. Строили, руководили, пели. Экскаваторам были не нужны экскаваторщики, печам – пекари, певцам – голоса.

Песни – как будто одни припевы – вколачивались в головы молоточной пульсацией. Из рычаний, танцев, всхлипов выныривали стоны «О любви» – нежно и печально сжимали сердце. Весь мир кричал: «Хочу любви!»

В этом пестром, гомонящем, немом, больном, диком, веселом, ленивом, живом, быстром, беспечном мире шарашкинцы растерялись, утонули, потеряли друг друга. Кто-то ужаснулся, захотел вернуться, запереться теперь уже навсегда. Кто-то улыбнулся восторженно, пожалел, что так много пропустил, и захотел остаться, слиться.

Но никакие переживания и мысли не имели больше никакого значения. Бабахнуло и ударило так, что не помогли подземные убежища, рассчитанные только на холод и жару. Так, что никто в Городе не успел почувствовать боли. Чего нельзя сказать о других районах Страны.

Управляющий № 2 был очень доволен собой. Скорее бы отбыл Управляющий № 1 со своей командой и легла спать жена. Не терпелось записать то, что есть, и развивать дальше.

Когда он далеко за полночь зашел наконец в кабинет, из древнего факса в углу свешивался белый язык. Пришло то, чего все мы ждем не дождемся. Первая строчка: «Дорогой друг!» Кто-то где-то теплыми руками взял лист бумаги и отправил нам свое послание.

Счастье

Не дожидаясь лифта, перескакивая через две ступеньки, взлетела к себе на третий этаж и уже с порога поняла, что опять что-то случилось, и на этот раз серьезнее, чем обычно. Даша не выбежала навстречу, не повисла на шее. Елизавета Андреевна показалась почти сразу, но поздоровалась напряженно.

Даша сидит в гостиной на диване и делает вид, будто всматривается в книжку. Чертовы комиксы! Но сейчас не до них. У Даши припухли и покраснели веки, нос, так ведь это от простуды? Может, не придется вникать, распутывать. Может, все уляжется само собой.

– Ну что, как делишки? Как твой насморк? Пойдем попрощаемся с Елизаветой Андреевной. Тебе скоро спать.

Даша с готовностью вскочила. Но не тут-то было.

– Таня, мне нужно с вами поговорить. Давайте пройдем на кухню.

Начинается…