Лето с Бодлером

По Бодлеру, современность связана с переменчивой модой, и следует очистить ее от моды, извлечь из эфемерного, скоротечного и преходящего то, что по праву войдет в историю и достойно если не вечности, то хотя бы долгой жизни, как античное искусство. Мода проходит, ежегодно обновляется, но художнику надлежит уловить, чтó в нашем обществе – где священное отделено от мирского – остается великого, поэтичного или героического, – и показать это, обессмертить. Искусство должно «из сегодняшней жизни выхватить эпическое», как говорил Бодлер начиная с Салона 1845 года, и эта идея его не покидала. Современный художник интересуется своим временем, а не отворачивается от него, как неоклассики и академисты. Именно так Стендаль определял романтизм, подчеркивая, что со времен Великой французской революции мир в корне изменился и уже невозможно предлагать публике всё те же произведения. А потому именно освобожденная от моды современность заслуживает долгой жизни.

Однако затем Бодлер подает ее иначе: как оборотную сторону прекрасного, от него неотделимую. По его словам, всякая красота двойственна, и современность в данный момент уподоблена ее переходному, скоротечному и случайному элементу, в противоположность вечному и незыблемому. В разных случаях современность у Бодлера может означать то бессмертную часть настоящего, то обреченную на гибель. Между тем Бодлер снова возвращается именно к первому смыслу, но представляет суть дела более сложной, ведь коль скоро мода очищена от эфемерного, она уже вся целиком становится драгоценной.

Художник занят тем, что на фоне разочарования в этом мире, порожденного современной эпохой, он с помощью эстетической современности изобретает современную мифологию, поэтизирует жизнь с помощью мифа, облагораживает моду искусством, живописью, поэзией.

Конечно, не следует требовать слишком точных формулировок от поэта, который вслушивался в лепет нарождавшейся современности. И даже если обилие субстантивированных прилагательных указывает на философский стиль, строгим логиком Бодлер не был. Вспомним одну из его мыслей: «О каких только правах не твердили последнее время, но об одном позабыли, а ведь в пользовании им заинтересованы все до единого: я говорю о праве противоречить себе».

Впрочем, вывод остается неоспоримым: своим понятием современности Бодлер сопротивляется современному миру, индустриальному, материалистическому – по его словам, «американизированному», – и его тенденции непрерывного обновления всех вещей, устаревающих тотчас после их производства. Однако это неотвратимое движение воздействует и на произведения искусства, превратившиеся в модные изделия и товары. Бодлер одним из первых заметил ускорение искусства, его превращение в рынок, и он пытается противостоять безумному бегу времени, когда завтрашний день опровергает сегодняшний, и поддержать постоянство прекрасного. Современность Бодлера – это сопротивление современному миру, в котором всё подвержено порче; это стремление сохранить и передать нечто долговечное.

19 Прекрасное, странное, печальное

Бодлер оставил немало определений красоты, и порой они обескураживают. Он хочет, чтобы она была достойна Античности и продолжала традицию, но в отчете о Всемирной выставке 1855 года он проявляет чуткость к широкому спектру прекрасного, к произведениям, прибывшим со всего мира и собранным вместе, к «многообразию и многоцветности красоты, бушующей в неисчислимых спиралях жизни» и извлекает отсюда незабываемый урок:

Прекрасное всегда необычайно

. Я отнюдь не хочу сказать, что необычайность его надуманна и хладнокровно предопределена, ибо в этом случае оно оказалось бы чудовищем, стоящим вне русла жизни. Я хочу сказать, что в Прекрасном всегда присутствует странность, необычайность – наивная, невольная, бессознательная, она-то и служит главной приметой Прекрасного, как бы метит его особым клеймом. Попробуйте, изменив это положение на обратное, представить себе Прекрасное банальным! [90]