Лето сумрачных бабочек

– Я не плакса! – Я перекатилась на живот, хватаясь за пучки травы. Мне хотелось, чтобы Роза-Мэй сменила тему.

– Пожалуйста, Бекки. Просто ненадолго окунуться. Я всегда буду твоей лучшей подругой.

Я сжала кулаки:

– Ради всего святого, перестань постоянно твердить об этом только потому, что ты плаваешь как рыба! Я вообще не люблю плавать. Не боюсь, а просто не люблю!

– Ладно, я поняла! – крикнула она в ответ. – Я думала, это будет весело, вот и всё.

Она отвернулась от меня. Мы обе молчали. Это молчание наполняло лишь жужжание насекомых, вьющихся вокруг.

– Мы всегда можем заняться чем-нибудь другим, – произнесла я спустя некоторое время, пытаясь заставить её обернуться. – Почему бы нам не пойти искать муравьёв? Или ты могла бы снова поиграть в моего экскурсовода – рассказать мне остальную часть той замечательной легенды. Помнишь?

Она ничего не сказала – так и лежала спиной ко мне.

– Слушай, мне очень жаль. Извини, Роза-Мэй. – Я никогда не видела её такой обиженной. Как будто солнце неожиданно зашло. – Роза-Мэй, хочешь, я расскажу тебе секрет? – продолжила я, отчаянно желая получить от неё хоть какую-нибудь реакцию.

Она оглянулась через плечо:

– Нет у тебя никакого секрета. Ты просто так говоришь.

– Нет, не просто так. Это насчёт моей мамы.

Она обернулась:

– А кто-нибудь ещё знает?

– Никто. Честное слово, своей жизнью клянусь!

Мы встретились взглядами. Моё сердце неистово колотилось в груди. Я с трудом сглотнула и начала рассказывать, пока не передумала:

– Пару недель назад, перед тем как мы с тобой познакомились, я нашла у мамы под кроватью коробку, а в коробке была фотография.

Её глаза расширились.

– И что было на той фотографии?

– Моя мама, – ответила я и, поколебавшись несколько секунд, добавила: – С маленьким ребёнком.

– С каким ребёнком? Это ты?

– Нет, это точно не я. И прежде чем ты спросишь – это не могу быть я. Фото сделано за двенадцать лет до моего рождения.

Сказанное вслух, это звучало ещё хуже. Тайный ребёнок. Тайный ребёнок моей мамы.

– Ты уверена, Бекки?

Я кивнула, на глазах навернулись слёзы.

– А она знает, что ты видела это фото?

Я покачала головой:

– Никто не знает. Я хочу сказать ей, но мне страшно. Она прятала его от меня все эти годы, и я так и не могу понять, что это может значить. Ей всегда было трудно рассказывать о моём отце и о том, что случилось до моего рождения, но тут есть что-то ещё.

Роза-Мэй молчала долгое время. Слова порхали в воздухе вокруг нас, словно бабочки. Я закрыла глаза, чтобы не видеть их.

– Не думаю, что тебе следует что-либо ей говорить, – произнесла она в конце концов и резко села, взволнованная. – Я имею в виду – подумай об этом, Бекки. Если она лгала тебе о чём-то настолько важном, держала в секрете все эти годы, она может скрывать от тебя и что-нибудь ещё.

– Но это просто невыносимо, – вздохнула я. – Я должна узнать правду. Ты ведь хотела бы знать, если бы у тебя была сестра?

– Конечно, хотела бы, но если ты заставишь свою маму говорить, от этого может стать только хуже. Ты сама сказала, что она постоянно нервничает и злится. Если ты расскажешь ей о том, что нашла эту фотографию, она может рассердиться на тебя за то, что ты рылась в её вещах, и запретить тебе выходить из дома – а если ты будешь под домашним арестом, мы с тобой больше не сможем видеться.

Я отвернулась и пожала плечами:

– Я знаю, что она нервничает, но она совсем не такая злая.

– Послушай, я серьёзно! – Роза-Мэй схватила меня за плечи и снова развернула лицом к себе. – Что, если тот ребёнок умер? Что, если ты спросишь свою маму про это, а она не сможет справиться со своим горем? Поклянись мне, что не скажешь ей ничего! – Лицо её было настолько напряжённым, что на секунду я почти испугалась, но потом она прижалась ко мне. – Не говори ей, Бекки. Ты лучшая подруга, которая у меня когда-либо была. Без тебя я пропаду.

В тот вечер я шла домой медленно, снова и снова обдумывая то, что сказала Роза-Мэй. Её реакция была странной, совершенно неуместной, но, может быть, моя подруга была права. Может быть, я пожалею, если заговорю с мамой о той фотографии. В некоторые дни мне казалось, что вся моя жизнь за пределами Сада, особенно время, проведённое с мамой, было лишь чем-то, что следовало преодолеть, чтобы снова быть вместе с Розой-Мэй. Я не хотела рисковать тем, что потеряю её – ради чего бы то ни было.

На пути домой я заглянула в магазинчик к Джексонам, чтобы купить какой-нибудь напиток. Миссис Джексон стояла за прилавком и разговаривала с миссис Уилсон из церкви.

– Здравствуй, Бекки, милая моя. Что ты думаешь об этой жаре? Мы как раз говорили о том, что не можем припомнить настолько жаркого лета. Из-за этого моя аллергия на травы просто невероятно разыгралась. – Словно в подтверждение, она звучно чихнула. – Ты уже знакома с миссис Уилсон? – спросила она, вытерев нос. – Мы тут договариваемся о крещении малыша Альберта.

Я кивнула, протягивая деньги за свой лимонад.