Лето в большом городе

— Тогда напиши Принстон. Это достаточно близко, Принстон.— она продолжает, довольная своим выбором

— И я окончила со степенью в области. . . Английская литература .

— Никто не поверит в это. — Я протестую, начиная оживать. — Я никогда не видела тебя читающую что-то, кроме книг — помоги себе сам.

— Ладно. Пропустим часть о моей степени. Это все равно не имеет значения, — она говорит взмахивая волосами. — Хитрость в том, кто мои родители. Мы скажем, что моя мать была домохозяйкой— это нейтральный вариант, а мой отец был международный бизнесмен. Таким образом, я могу объяснить, почему его некогда не было рядом.

Я убираю свои руки с клавиатуры и ложу их на колени.

— Я не могу написать это.

— Почему нет?

— Я не могу врать Нью-Йорк Таймс.

— Ты не та, которая врешь. Я вру.

— Зачем тебе врать?

— Кэрри, — говорит она разочаровано. — Все врут.

— Они нет.

— Ты лжешь. Разве ты не лжешь Бернарду о своем возрасте?

— Это другое. Я не собираюсь замуж за Бернарда .

Она дает мне холодную улыбку, как будто она не может поверить, что я дала ей вызов.

— Прекрасно. Я напишу это сама.

— Будь моим гостем.

Я встаю, а она садится перед пишущей машинкой. Она печатает в течение нескольких минут, пока я смотрю. Наконец, я не могу больше.

— Почему ты не можешь сказать правду?

— Потому что, правда, в том, что я не достаточно хороша.

— Это все равно, что сказать, что ты не достаточно хороша.

Она прекращает печатать. Она садиться, сложа руки.

— Я достаточно хороша. У меня никогда не возникало сомнений в моей голове.

— Почему бы тогда тебе не быть самой собой, а?

— Почему бы тебе?— Она вскакивает. — Ты беспокоишься обо мне? Посмотри на себя. Хныкать в квартире, потому что ты потеряла половину своей пьесы . Если ты такой великий писатель, почему бы не написать еще одну?

— Это не работает таким образом, — Я кричу, мое горло першит. — Мне потребовался целый месяц, чтобы написать эту пьесу. Ты не просто сидишь и пишешь целую пьесу в течение трех дней. Ты должна думать об этом. Ты должна…

— Прекрасно. Если хочешь сдаться, это твоя проблема.

Она начинает идти к себе в комнату, делает паузу, разворачивается ко мне.

— Но если ты хочешь действовать как неудачник, не смей критиковать меня, — кричит она, с грохотом закрывая за собой дверь.

Я ложу свою голову на руки. Она права. Я устала от себя и своей неудачи. Я могла бы также упаковать свои чемоданы и ехать домой.

Как Лил. И миллионы других молодых людей, которые приехали в Нью-Йорк, чтобы сделать что-то и у проиграли.

И вдруг, я в ярости. Я бегу в комнату Саманты и стучу в дверь.

— Что?— Она кричит, как только я ее открываю.

— Почему бы тебе не начатьвсе сначала? — Я кричу, без всякой разумной причины .

— А почему бы тебе не сделать тоже самое?

— Я сделаю.

— Отлично.

Я хлопаю дверью.

Как будто в трансе, я иду к своей машинке и сажусь. Я высовываю фальшивое заявление Саманты, мну его в шар и бросаю через всю комнату. Я вставляю новый лист бумаги. Смотрю на свои часы. У меня есть семьдесят четыре часа и двадцать три минуты до моего чтения в четверг. И я собираюсь это сделать. Я собираюсь написать еще одну пьесу, даже если это убьет меня.

Лента моей пишущей машинки ломается в четверг утром. Я смотрю вокруг на пустые фантики от конфет, высушенные чайные пакетики и жирные корки пиццы.

Это мой день рождения. Мне, наконец, восемнадцать.

Глава 35

Мои руки трясутся, когда я захожу в душ.

Бутылка шампуня выскальзывает из моих пальцев, и мне удаётся поймать её перед тем как она падает на плитки. Я делаю глубокий вдох и, наклоняю голову назад против брызгов.

Я сделала это. Я действительно сделала это.

Но вода не может стереть того, как я себя действительно чувствую: с красными глазами, слабая и смущённая.

Я никогда не узнаю, что случилось бы, если бы Миранда не потеряла мою пьесу и я не должна была переписать её. Я не знаю, хорошо ли это или плохо. Я не знаю, будут ли меня праздновать или презирать. Но я сделала это, я напоминаю себе. Я попыталась.

Я выхожу из душа и вытираюсь полотенцем. Я смотрю на себя в зеркало. Мое лицо выглядит искаженно и натянуто, ведь я почти не спала в течение трех дней. Это не то, как я ожидала свой дебют, но я его получу. У меня нет выбора.

Я надеваю красные латексные штаны, свой китайский халат и старые ботинки Саманты от Fiorucci. Может, когда-нибудь я стану такой как она, и смогу себе позволить иметь собственные туфли.

Саманта. Она вышла на работу во вторник утром, и с тех пор не давала о себе знать. То же самое и с Мирандой. Она до сих пор не звонила. Вероятно, боится, что я ее никогда не прощу.

Но я прощу. И Саманта, надеюсь, простит меня.

— А вот и ты, — говорит Бобби весело, — И как раз вовремя.

— Если бы ты только знал, — мямлю я.

— Взбудоражена? — он встает на носки.

— Нервничаю,— я слабо улыбаюсь, — Это правда, что ты напал на Дэвида?—

Он хмурится.

— Кто тебе сказал это?

Я пожимаю плечами.

— Поминать старое — дурацкая затея.

Давай выпьем шампанского.