Летописи Танарты

— Хм, это всё, конечно, весьма интересно, но позволь узнать, а зачем мне участвовать в этом? Да, тогда сто с лишним лет назад этот тиран напал на мою страну, но тогда я был молодым несмышленым воином, а теперь я уважаемый алхимик, живу в городе, где меня ценят и знают, где у меня есть постоянная работа, к чему мне отказываться от всего этого? К тому же Серпетрион более не угрожает моему народу.

— А вот тут ты неправ, друг мой. — Покачал головой Плачущий. — Серпетрион не успокоится до тех пор, пока весь этот мир не окажется под его пятой. Его армии более ста лет готовились к тому, чтобы захватить Танарту. И сейчас он как никогда близок к успеху.

— Да ну! А насколько мне известно, сейчас у него серьёзные проблемы с туннакрцами, которые вовсю разоряют его земли.

— Ты даже не представляешь, каких усилий мне стоило то, что степняки объявили войну Кортуру.

— Так это твоих рук дело?

— Отчасти… Поражение туннакрцев в этой войне лишь вопрос времени. Не так давно мне удалось захватить в плен одного из генералов нашего диктатора, так вот, не сразу, но он всё же поведал мне о ближайших планах Серпетриона. Сначала они уничтожат Увворг, и обитающих там вирр превратят в своих рабов. Затем настанет черёд сатиров. Этих он намерен истребить поголовно. После того как на Ротэрре у него не останется соперников, он сможет объединить армии Кортура и Кессаля и обрушить их совокупную мощь на Туннакр. Какими бы могучими воинами не были степняки, но один на один против всей мощи империи Серпетриона им не выстоять. Ну а когда с Туннакром будет покончено, настанет черёд фуррийцев и крантцев. Твои сородичи не устоят против всех рас и народов двух континентов.

Ну а потом он, наконец, доберётся до эльфов и кентавров, но мы с тобой этого уже не увидим. Потому что будем мертвы. Вторжение армии Туннакра несколько спутало ему карты, но это всё временно. Поверь, если его не уничтожить, то он вскоре сумеет добиться своего.

— Всё что ты рассказал… Но ты уверен, что тот генерал не солгал тебе?

— Уверен. И поэтому я спрашиваю, ты со мной?

— Да… с тобой. — Через силу наклонил голову бессмертный. — Потому что я знаю — ты всегда держишь своё слово… и потому что ты спас меня от моих сородичей, когда я решил стать изгоем и жить своим умом. Не думай, Авар. Я не забыл об этом. И никогда не забуду…

* * *

— Ну, теперь, раз мы получили его согласие, можем мы, наконец, посмотреть на акробатов и кулачные бои?

— Ну что с тобой поделаешь… ладно уж пошли… Но смотри, чтоб глядел на них в оба и опыта набирался. Подмечай, как они движутся, смотрят, всё это тебе пригодится.

— Хорошо, хорошо… Понял я… — Не слишком довольно протянул Рамон, которого Авар уже порядком достал своими постоянными нотациями и придирками.

Различного рода представления, как правило, проходили на главной площади Мэрве, посему путники решили двинуть свои стопы именно туда, не забыв прихватить по дороге троих фуррийцев, которые всё это время потягивали пиво в давешнем трактире, да боролись на руках с иными его завсегдатаями.

Надо сказать, что выступления местных артистов юношу весьма впечатлили, так как до приезда в Мэрве он никогда не видел ничего подобного, ибо служители Серпетриона не слишком то жаловали различного рода бродячих артистов.

Особенно ему понравился один клоун с выбритой налысо и сплошь разукрашенной белым гримом головой, который лихо жонглировал аж шестью цельноковаными железными булавами одновременно, при этом ещё и умудряясь выделывать сложнейшие акробатические номера, вроде сальто-мортале и тому подобных элементов. Глашатай выкрикивал его как Жака-Жонглёра.

— Во даёт, во даёт! — Не удержался от комментария импульсивный Рамон.

— Ага даёт… — Кивая каким-то своим мыслям подтвердил Авар. — А артистик то этот ох какой непростой… Надо будет после с ним потолковать…

Наконец, представления акробатов и тому подобной братии подошли к концу, и глашатай вновь взял слово.

— А сейчас, дорогие дамы и господа, ории и тервары, настало время кулачных боёв! Встречайте! Любимец публики Гротт-Урод! На этот раз он один будет биться против четверых опытных воинов! Итак, делайте ваши ставки! В толпе и впрямь промелькнули приёмщики ставок, и Авар, не удержавшись от искушения, тоже поставил на Гротта.

Как в последствии оказалось, Гротт был настоящим монстром двух метров ростом, но при этом коренастым и могучим настолько, что на его фоне даже богатыри-фуррийцы казались довольно хрупкими.

— Этот Гротт и впрямь сильный боец. — Уважительно покачал головой один из фуррийцев отряда Авара. — Мне наши в трактире шепнули, что он как то раз одного нашего побил, его потом после боя вперёд ногами выносили. Наш потом себя порешил, не снёс позора. Да и я на его месте также поступил бы, если б меня побил какой-то человек…

— Что ж вы ему не отомстили за подобное? Разве у вас это не считается позором? — Прищурился Плачущий. — Вызвали бы его на поединок… Хоть бы к примеру и ты сам!

Фурриец в ответ лишь что-то неразборчиво проворчал себе под нос и уставился в землю.

— И что сие должно означать? — Иронически поднял бровь Авар.