Летописцы летающей братвы. Книга третья

– Верно, нужна, – кивнул я. – У вас – что, есть какое – то предложение?

– Именно так. Двухкомнатная квартира в Марьино. С видом на Москву – реку, со всеми удобствами, на четырнадцатом этаже. До центра – не более часа. И цена подходящая – сто двадцать рэ в месяц.

– Клопы, тараканы есть?

– Избави Бог! – скривил брезгливую гримасу официант.

– Тогда давайте адрес. Завтра в четырнадцать часов приеду на смотрины.

Нет худа без добра. Но и добра без худа не бывает.

…Ладе квартира пришлась по душе. Просторная, светлая, чистая и тёплая. Чего ещё надо для залётной семьи военнослужащего?

Через неделю мы с сожалением расстались с жильём на сорок первом километре, и бросили якорь в самой столице. Но чтобы получить статус москвича, нужна была прописка и приказ, подписанный самим Министром Обороны! Власти Главкома ВВС для этого не хватало.

В понедельник я встретился с Кисляковым и высказал своё неудовольствие по поводу щекотливого положения, в которое он меня поставил.

– Извини, старик, так получилось. Жена внезапно расхворалась, не до веселья было, – оправдывался он без тени огорчения на лице.

– Мне – то зачем лапшу на уши вешать? Или перестал доверять после моего похода к Миронову?

– Что за чушь? У меня нет оснований сомневаться в твоей порядочности. Ну, не пошёл – и не пошёл. И давай закроем эту тему, – поморщился он и протянул тонкую и длинную ладонь навстречу примирению.

По мере накопления практических навыков во мне проснулся интерес и к взаимоотношениям полов в нашем коллективе. Несмотря на рабочий формализм в общении, скрыть симпатии и антипатии между офицерами и служащими – женщинами не представлялось возможным. Короткие мимолётные улыбки, цветочки и шоколадки, искромётные взгляды и оборванные диалоги при моём появлении, чаи в перерывах на перекур и некоторые двусмысленности в разговорах позволяли нарисовать картину не очень строгих правил между людьми. Я не ханжа, и снисходительно наблюдал за неловкими знаками внимания, которыми оделял Анну мой фотокор Редькин. Парню исполнилось тридцать лет, он был женат, имел двоих детей, но перед сослуживицей в минуты общения краснел, как первоклассник, волновался и ещё заметней начинал заикаться. Как и всякая женщина, Анна интуитивно чувствовала неадекватность поведения фотографа и снисходительно принимала его ухаживания. Не сумевшая выйти замуж во – время, она уже твёрдо уверилась, что навсегда останется старой девой, и знаки внимания мужчин принимала с душевной радостью.

В отдел частенько захаживал и майор Серов, подчинённый полковника Лебедева, курирующий вопросы инженерного обеспечения в боевых частях. Гена Серов слыл в редакции человеком тихим и безобидным. Вкрадчивая манера разговаривать, торопливое стремление услужить, способность поддерживать беседу на любую тему создавали впечатление «своего» парня. Он тоже был женат и по слухам находился под каблуком супруги – стервы, которая регулярно обчищала его карманы, не оставляя даже мелочи. И если бы не гонорар, который Серов хранил в сейфе своего шефа, ходить бы ему вечно в денежной кабале у своих приятелей.

Как всякий закомплексованный и затюканный человек, Гена яростно отстаивал свою независимость и достоинство и не позволял зубоскалить над собой по поводу и без повода. Всякие приколы и шутки в свой адрес он воспринимал, как оскорбление, и тогда речь его наполнялась сарказмом и ехидством, маленькие, как у ласки, глаза темнели и наливались злостью и презрением к обидчику. Тем не менее, за ним прочно закрепилась репутация дамского угодника.

Внешне Гена выглядел вполне привлекательно. Среднего роста, в меру подтянутый, с претензией на спортивную фигуру, тщательно выбритый и слегка надушенный, аккуратный и выглаженный, он олицетворял собой среднестатистические данные сорокалетнего советского интеллигента. Широкий и высокий лоб его прикрывала русая чёлка, прижатых ушей почти не было видно, зато сияли безупречно ровные белые зубы, этого не отнимешь. Про их привлекательность майор знал, видимо, не один час простоял перед зеркалом, и потому в общении со слабым полом много улыбался. Но более всего он нравился нашим девчатам за способность говорить по душам и на равных обсуждать чисто женские пикантные проблемы.

С Анной наш герой вёл бесконечные беседы на театральные темы, о последних выставках и вернисажах, сплетничал о закулисной жизни кинозвёзд и космонавтов, проявляя при этом такие познания и подробности, как будто был участником описываемых событий. Воркующий голос майора внушал уважение и заставлял верить в достоверность его рассказов.

При появлении Серова Редькин начинал нервничать, ещё более заикался и, как человек недалёкий, злость свою не скрывал, брал под сомнение байки майора, стараясь потушить вспыхивающий интерес в глазах Анны.