Летучий корабль

— Спасибо, — Лида отвернулась, и, выплыв из комнаты, на гостя уставилась рыжеватая девочка-подросток в физкультурной форме. Если Лидино лицо было правильным, но не приметным, — то девочка смотрелась красавицей, но от блудливого взгляда ее лихорадочных глаз Павлу сделалось не по себе.

— Тебе повезло, — бросила ей Лида, увлекая за собой в комнату и прерывая мяукающее приветствие "здрааа…". — Вкусностей прислали.

Брошенный в прихожей Павел прикрыл шаркающую дверь и вернулся двумя этажами выше, в выскобленную до блеска Иринину квартиру, — с весельем, счастливым смехом, топотом и звоном рюмок, и Раиса Кузьминична снова оказалась рядом. Она уже сплетничала о Лиде, а послушный Павел обнаружил, что неотесанная девушка, в отличие от влиятельных свояков и шелудивой свидетельницы, ему интересна. Он узнал, что Лида на нищенскую зарплату лаборантки содержит лежачую мать и младшую сестру.

— Мышей режет, — говорила Раиса Кузьминична. — Раньше полы мыла — академия рядом. Офицерики молодые — стойку делают… Я говорю: найди кого-нибудь. А она мне: они подневольные — куда пошлют, а на мне семья. Был у нее роман с одним. Она мне говорит: теть Рай, кое-что от жизни получила, и ладно. Смотрю по вечерам — идет одна… жалко девку.

У Павла было свежо впечатление от Лидиной квартиры, где ему все не понравилось — запах, сиротская атмосфера, мутная девочка. К одиннадцати часам он распрощался и поехал домой. Он, разгоряченный, приятно взволнованный весельем, шел по улице и не думал о Лиде — Анну Георгиевну, для которой он готовил рассказы, не интересовали посторонние, — но именно ее мысленная тень радовала его, и он объяснял эту странность тем, что единственный среди кутежа человек, не охваченный безумием, вызывает симпатию. Сидя дома в кухне, он долго рассказывал про свадьбу, но о Лиде не упомянул.

Скоро приехал посвежевший Игорь. Павел столкнулся с ним в коридоре "Витязя", словно ничего не произошло. Игорь даже не сильно загорел, и знакомые издевательски шутили, что, наверное, он вовсе не бывал на юге. Друзья пошли пить кофе в облицованный плиткой буфет "Витязя", и, выкладывая на стойку груду мелочи, Игорь скупо улыбался. В байках про Ялту он, упуская характерные мелочи, не упоминал о своем романе, а Павел, почуяв, что для Игоря эта тема неприятна, прикинулся несведущим. Зато Игорь увлеченно рассказывал, как переменчива ялтинская погода — после Павлова отъезда ударила жара, а потом разбушевался шторм, и ходили слухи, что три человека утонули.

— Странно, — говорил Игорь, лунатическими глазами изучая чашку, а Павлу казалось, будто он видит там нечто отличное и от узора, и от воображаемых картин морского ненастья. — Трое утонули, а все купаются тут же.

Он высчитывал объем Черного моря и впадающих в него рек, пока к ним не присоединились Михаил Сапельников и его приятель Никита, который только что получил диплом дружественного института. Отодвигая стулья, эти двое прервали беседу о черных поясах, и удивленный Павел, глядя на спокойного Никиту, подумал, что свирепое увлечение каратэ — странная идея для мирного парня, но потом заметил, с какой самолюбивой нервозностью новый знакомец держит осанку, — и без противоречий увязал его облик с жестокими мужскими играми.

Потом, оставив Михаила и Никиту, они с Игорем шли по извилистым коридорам и внутренним переходам и говорили уже о работе. Оказалось, что Игорь не тратил времени зря — он успел забежать в другие подразделения и получить где-то на стороне, из высоких рук, информацию, которая до Павла не доходила.

— Знаешь, что Рыбаков затевает? — ему хотелось поделиться сенсационными новостями. — Совместное предприятие с французами. Он машины закупал во Франции. Те, что у нас в вычислительном центре стоят, он выписывал через Мексику… или Гондурас… рассказывал — эпопея.

— Я думал, Рыбаков займется новым самолетом, — удивился Павел.

— Это сомнительная тема, — скривился Игорь свысока, повторяя чужое мнение.

В районе административного здания Павел узнал встречного — темноглазого незнакомца, который неделю назад панибратски погладил на аэродроме обшивку "Ан-2". Проследив его путь, Павел развеселился, обнаружив, что ему тоже есть чего порассказать, — например, что ялтинский шторм обернулся для него неожиданной стороной, и что он, прыгая с парашютом, едва не переломал ноги, которые ныли и сегодня, когда он бежал к автобусу. Пока он открывал рот, им попался высохший старик в пегом пиджачке. Пустые глаза со скорбной физиономии, дававшей старику сходство с печальным енотом, обшарили Павла и перебрались на его спутника; старик остановился, назвал Игоря по фамилии и произнес безразлично:

— Что ж не заходишь — стесняешься? Напрасно, я жду.

Безмятежное лицо Игоря, которого не просто было выбить из колеи, помутилось от расстройства, и он, покорно меняя курс, шагнул на зов.

— Кто это? — тихо успел спросить Павел.

— Тагиров. Заместитель по режиму.