Лев Спарты

Приближались другие колесницы. Камни четко накрыли и эти цели, которые мгновенно превратились в груду мусора, загромождающего проход. Подоспела следующая волна экипажей, которая обнаружила, что путь прегражден мешаниной из обломков, камней, треснувшего дерева, расплющенной плоти и раздавленных костей. Феспианские метатели дротиков выстроились на фокидской стене и стали посылать снаряд за снарядом в скопление возничих и копейщиков.

Колесницам потребовалось для разворота под обстрелом больше времени, чем пешим воинам во время предыдущей атаки; но они повернулись, и с тем же результатом. Возницы, пытающиеся выбраться на равнину, столкнулись с экипажами, мчащимися внутрь прохода. Ливиец стал драться с ливийцем под безжалостным дождем дротиков. Те, кому в конце концов удалось спастись бегством, представляли собой жалкое зрелище. Некоторые волоклись за единственной лошадью, нахлестываемой истеричным возничим; у других осталось только одно колесо, и их швыряло из стороны в сторону. Там и здесь из пыли выносились лошади без всадников, спасающиеся безумным галопом от беспрестанной резни.

Стоящие на равнине пехотинцы попятились назад. Только после того, как прозвучали приказания, вперед выбежало несколько групп, которые отловили взбесившихся животных до того, как те успели причинить какой-либо вред.

Въезд в проход был практически забит мертвыми телами лошадей и людей.

Ксеркс смотрел на него с недоверием, которое сменилось яростью, превосходящей по масштабу все эмоции, которые ему доводилось испытывать до этого мгновения. Он вновь опустился на трон, терзаемый гневом, от которого у него перевернулись все внутренности. Генералы не решались подойти ближе.

Когда он поднял глаза, то увидел как медленно оседает облако пыли. Еще одна атака была отбита. Еще один удар его армии был с презрением отражен. Ему показалось, что боль этого поражения разливается по его телу.

– Гидарн!

Сатрап приблизился. Царь всегда обращался к нему – и в минуты мрачных мыслей, и в моменты триумфов.

– Мой господин?

– Этого не может быть, Гидарн!

– Хотелось бы мне, чтобы это было так.

– Великая армия, – Ксеркс пытался заставить себя осознать реальность происшедшего, – остановлена горсткой сумасшедших!

– Лошади и колесницы не могут маневрировать в проходе, мой господин, – произнес Гидарн с горечью. – Это мы уже поняли. Мы позволяем Леониду одерживать дешевые победы.

Ксеркс забил рукой по мраморному подлокотнику, боль доставляла ему удовольствие.

– Мы должны очистить этот проход сегодня, любой ценой. Что нам нужно для этого предпринять?

Гидарн бросил взгляд на собравшихся генералов. Те неловко переминались с ноги на ногу. До них доносились фрагменты разговора, но они совершенно не желали стать его участниками.

Гидарн произнес:

– Мы сражаемся с лучшими солдатами в мире – цветом Греции. Недостаточно просто посылать против них обычные войска. Мы должны выставить на бой с ними наших лучших бойцов – бессмертных.

– Моих телохранителей?

– Леонид использует своих, – заметил Гидарн. – Бессмертные – единственные воины, которые смогут противостоять спартанцам – по храбрости, не по умению. Но у нас их больше. Разреши послать их в проход.

Ксеркс задумался на несколько минут. Для него сделать такой шаг почти означало признаться в собственном поражении. Любое из его менее ценных подразделений должно было справиться с этими тремястами спартанцами. То, что он был вынужден на столь ранней стадии применить своих отборных воинов…

– После того, как мы сотрем с лица земли этих спартанских фанатиков, – с убеждением сказал Гидарн, – сопротивление других греков будет сломлено.

Ксеркс бросил на него сердитый взгляд.

– Пусть будет так, Гидарн. Пошли пять тысяч, и пусть пять останется в резерве.

Гидарн поклонился и пошел прочь.

Ксеркс сидел, мрачно рассматривая равнину перед собой и гряду враждебных гор. Он не шелохнулся, пока воздух не задрожал от величественного звука серебряных рожков. После этого он вскочил на ноги. Из огромного палаточного городка, разбитого вокруг его собственного шатра, выходили бессмертные. Они держались в своих расшитых золотыми блестками плащах с высокомерием и самоуверенностью, которые привил им он, Великий царь. Ни разу они не подвели его. Древки их копий были украшены внизу набалдашниками в виде золотых гранатов, они и в самом деле выглядели бессмертными. Их всегда было десять тысяч, не больше и не меньше; и их всегда будет десять тысяч.

Сам вид бессмертных поражал настолько, что другие персидские солдаты пятились, когда они маршировали мимо. Бактрийцы и ливийцы, эфиопы и ликийцы – все инстинктивно шарахнулись от этих избранных, которым предстояло сделать то, с чем не справились остальные.

– Пусть спартанцам придет конец, – прошептал Ксеркс самому себе.

Бессмертные размеренно продвигались к проходу, уверенные в своей способности выполнить его приказ.

XVI