Лев Спарты

Потом она распрямилась и повернулась лицом к солнцу, чтобы оно поскорее высохло. Закрыв плотно глаза, она попросила богов, чтобы они уберегли Теусера и вернули его ей. Тепло солнца стало интенсивнее, оно ласкало ее тело – тело, которое она любила потому, что его любил Теусер.

Ее глаза открылись… прямо перед нею, присев на корточки среди кустов, расположился человек с лицом животного. Он смотрел на нее и улыбался.

Элла подавила рвущийся крик. Инстинктивно она приняла его за одного из персидских варваров. Но они не смогли бы забраться так далеко. Никакая армия не смогла бы пройти по этой местности. И это существо, распрямившееся в полный рост и приближающееся к ней, определенно не было солдатом.

Его взгляд прошелся по ее телу с головы до ног с распутным одобрением, и он сказал:

– Ты меня не помнишь?

– Никогда не видела тебя прежде, – ответила Элла.

– Когда ты была больна, я нес тебя на руках. Я получил при этом удовольствие. Мне понравилось твое тело.

Он шагнул вперед.

– Кто ты?

– Друг. Меня зовут Эфиальт. Я был в плену у жителей Фокиды. Я хотел их предупредить, но они обошлись со мной, как с собакой, и сделали своим рабом. Теперь я убежал и собираюсь спуститься на равнину.

Его голос перешел в бормотание. Он не мог оторвать глаз от ее тела и едва сознавал, что говорит.

Элла потянулась за кувшином, надо поскорее наполнить его и уйти. Она услышала как он хрипло вдохнул, потом прыгнул вперед и схватил ее за руку.

Она вырвалась и попятилась.

– Прикоснись ко мне еще раз, и я…

– Пойдем со мной, – сказал он. – Я дам тебе рубины и золото. Ты сможешь получить все, что пожелаешь – сокровища Востока ждут нас.

Его руки вновь потянулись к ней, но она увернулась.

– Еще раз, – процедила она сквозь зубы, – и я тебя ударю.

– Ударишь меня! – Эфиальт разразился рваным смехом. – Мне нравятся женщины с характером. Они хороши в любви.

Он прошел по воде и двинулся к ней. Она бегала быстрее него и могла бы убежать, но она была спартанкой, а у спартанок тоже были свои традиции. Элла осторожно поставила кувшин на землю и приготовилась к встрече.

Эфиальт бросился вперед и, схватив ее руки, начал заводить их ей за спину. Девушка на мгновение расслабилась, и он потерял равновесие. После этого она резко присела и с силой развернулась всем телом. Эфиальт отпустил одну руку и инстинктивно сжал сильнее другую. После этого он взлетел в воздух над ее плечом. Элла развернулась вместе с ним и почувствовала, как его пальцы ослабили хватку. Прочертив короткую дугу он с силой шлепнулся на твердый грунт.

Она отошла в сторону. Он встал на колени, сердито замотал головой и опять кинулся к ней. И вновь она бросила его оземь.

Эфиальт был сильным мужчиной, чему способствовали многие месяцы, проведенные им в горах. Но Элла была прекрасно тренированным атлетом, и звериная мощь в сочетании с грубой неуклюжестью была против нее бессильна.

Они упорно дрались на поляне, их ноги то шуршали по пыли и гравию, то иногда всплескивали в пронизывающей воде. Эфиальтом двигала превратившаяся в безумие похоть; Элла же, даже в те мгновения, когда этому животному удавалось сжать ее мощными руками, оставалась спокойной и хладнокровно планировала и выполняла свои приемы, словно у нее было все время в мире.

В конце концов, после того, как она в очередной раз сделала четкую подножку и отшвырнула его в сторону, Эфиальт ударился головой о камень и остался лежать неподвижно.

Она прикрыла руками груди. Они тяжело вздымались, следуя ритму ее затрудненного дыхания. Она спокойно стояла, приняв удобную позу и внимательно наблюдая за валяющимся на земле мужчиной.

Когда она убедилась, что тот не собирается подниматься и возобновлять схватку, Элла взяла кувшин, наполнила его водой и направилась по тропинке через луг. Подойдя к подножию горного склона, она услышала, как Эфиальт застонал за ее спиной.

Девушка повернулась.

Он сидел и тупо тряс головой, на его лице застыло выражение полного недоумения. Потом в его мозг проникла реальность окружающего мира и ее самой. Его губы закатились в оскале. Он с горем пополам встал на ноги, его шатало.

– Ты заплатишь за это, – прорычал он. – Я заставлю тебя заплатить за это, тебя и всех твоих сородичей!

Элла повернулась к нему спиной и пошла к пастушьей хижине, полный кувшин балансировал на ее плече.

Самос и Торис уже проснулись. Когда она приблизилась, старик подошел к дверному проему, и в глазах его мелькнуло восхищение, которое было настолько же здоровым, нормальным и доброжелательным, насколько похотливым и грязным был взгляд Эфиальта. Торис, которая теперь смогла воочию убедиться в истинности слов своего мужа о том, что спартанские девушки любят разгуливать голышом, издала из глубины хижины серию кудахчущих звуков, но в них слышалось не осуждение, а смех.

Элла поставила кувшин и зашла внутрь. Темнота на мгновение ослепила ее, вскоре она различила соломенные тюфяки и грубые стены. Она выбрала самый темный угол и опустилась на тюфяк.

К ней наклонилась Торис.

– Ты что, упала? Ты опять вся в царапинах.