Лев в Москве. Толстовские места столицы

Судя по упомянутым в стишке событиям, сочинен он не ранее 1859 года. Богатым ли человеком был Печкин, заведению которого отдавали предпочтение даже перед театральными представлениями? Судя по найденным данным, денежки у него водились. Как рассказывает «Московская памятная книжка или Адрес-Календарь жителей Москвы на 1869», являющаяся ныне библиографической редкостью и представляющая собой солидный фолиант в 1160 страниц, Иван Печкин хоть и с помощью супруги, но скопил деньжат на собственный дом. Во второй части упомянутой книги, на стр. 422 узнаем, что Иван Семенович уже перешел из 3-й во 2-ю гильдию купцов, а живет не на Тверской, а в Таганке, на Больших Каменщиках, в доме жены Афимьи Ивановны Печкиной, также купчихи 2-й гильдии. Видимо эту женщину имел в виду В.А. Никольский в книге «Старая Москва» 1924 года, когда писал, что у Печкина «московская аристократия былых времен устраивала иногда обеды, чтобы позабавиться трактирною обстановкой. В дни таких обедов за буфетною стойкой стояла сама хозяйка-купчиха с накрашенным лицом и в громадных бриллиантовых серьгах». А вот дети Печкиных за стойкой не стояли. Сергей и Николай Печкины жили тоже на Таганке, но не пошли по купеческой линии, числились помощниками секретарей в Московском окружном суде.

К 1869 году Печкин уже как лет десять на заслуженном отдыхе, а у трактира появился новый хозяин – знакомый нам его бывший приказчик Иван Дмитриевич Гурин, к которому так стремился Стива Облонский. Он уже купец 2-й гильдии и живет в доме Карновича на Воскресенской площади. Бывший приказчик-то, видно, оказался не в пример деловитее Печкина, а иначе, откуда у него столько недвижимости: собственный дом в Мясницкой части – в Сандуновском переулке, и в Сущевской части – в Александровском и Тихвинском переулках. И все три дома сдает Гурин в наем, а сам живет рядом со своим заведением, чтобы на работу ходить было близко.

Иван Гурин начал с того, что повесил над трактиром новую вывеску, извещавшую всех, что отныне здесь никакой не «Железный» трактир, а «Московский», да и площадь его серьезно расширилась. Трактир по-прежнему находился на втором этаже, куда вела лестница, устланная ворсистым ковром и обрамленная перилами, обтянутыми красным сукном. Гостей встречал гардероб – как тогда говорили «раздевальня», дальше стоял прилавок с водкой и закуской.

Гурин, в отличие от Печкина, студентов уже не приваживал. Какой с них толк? Маята одна, закажут на пятиалтынный, а сидят полдня, лишь место занимают, да дым от них коромыслом – курят много. Желанными гостями стали в «Московском трактире» солидные люди – купцы всех гильдий, это к их услугам было более десяти залов, да еще столько же отдельных кабинетов.

Обслуживать клиентов в кабинетах было очень выгодно. Бывало, придет такой прожигатель жизни – «Ипполит Матвеевич» – в трактир, только кошелек свой вынет, а половой, оценив его толщину, и давай клиента со всех сторон обхаживать: и то изволите, и это, а еще и пятое-десятое. И водочку носит графин за графином. Тут уж не зевай: сажай рядом за столик симпатичную девушку несложного поведения, чтобы она купца этого в кабинет увела. А там – фортепьяно. И пошло веселье, и развод на деньги. А барышня, знай себе, фрукты заказывает, говорит, что это ей доктор прописал. И все подороже – и ананасы, и виноград, и персики. Откусит раз-другой и обратно в вазу кладет, мол, не нравится. Другие несите, посвежее. А гостю-то уж неловко отказаться: получается, что сам девушку пригласил. И шампанское рекой льется. А денежки-то идут! И вот уже хор в кабинете зазывными песнями гостей развлекает. А тем временем клиент уже дошел до кондиции. До какой? До нужной, про которую половые так говорили: «Они уже лицом в салате изволят лежать, пора выносить их». Пора и честь знать.

Тут уж все рады – и барышня, разводившая клиента на деньги и получающая до десяти процентов от счета, и половые, что не стесняются пустые бутылки в кабинет занести и выдать их за выпитые клиентом же, и распорядитель – он тоже в доле, и в случае жалобы на обсчет и глазом не моргнет. Не зря бытовала среди московских половых поговорка: «Нас учить не надо, мы и сами жульничать умеем!»