Лев в Москве. Толстовские места столицы

«Раза четыре на дню, – продолжает Давыдов, – вдоль всех рядов столиков общей залы проходил собственник трактира Гурин, любезно кланяясь своим “гостям”; это был очень благообразный, совершенно седой, строгого облика старик с небольшой бородой, с пробором посредине головы, остриженной в скобку; одет он был в старинного фасона русский кафтан. Каких-либо распорядителей не полагалось, и возникавшие иногда по поводу подаваемого счета недоразумения разрешались находившимся за буфетным прилавком, где за конторкой писались и счета, приказчиком. Подходить к буфету не было принято, и посетителям водка с закуской – “казенной”, как ее звали, а именно кусок вареной ветчины и соленый огурец, подавалась к занятому столику. Вина были хорошие, лучших московских погребов, а шампанское тогда шло главным образом “Редерер Силлери”. Сухих сортов еще не водилось. “Лампопо” пили только особые любители, или когда компания до того разойдется, что, перепробовав все вина, решительно уж не знает, что бы еще спросить. Питье это было довольно отвратительно на вкус…

Любители выпивки выдумывали и другие напитки, брошенные теперь, и не без основания, так как все они были, в сущности, невкусны. Пили, например, “медведя” – смесь водки с портером, “турку”, приготовлявшуюся таким образом, что в высокий бокал наливался до половины ликер мараскин, потом аккуратно выпускался желток сырого яйца, а остальное доливалось коньяком, и смесь эту нужно было выпить залпом. Были и иные напитки, но все они, в сущности, употреблялись не ради вкусового эффекта, а из чудачества или когда компания доходила до восторженного состояния; они весьма содействовали тому, что московским любителям выпивки приходилось видать на улице или в театре и “белого слона”, и “индийского принца”, и их родоначальника – “чертика”».

«Редерер Силлери» – сорт белого шампанского, производимого во Франции в окрестностях Реймса, оно пользовалось в России большой популярностью, поставлялось в хрустальных бутылках с золотым гербом. Герои комедии Красовского «Жених из Ножовой линии» 1854 года говорят между собой: «А теперь, для начала дела, не худо бы и бутылочку шампанского… Да знаешь ли что, Ваня?.. Поедем-ка к Печкину; там и хватим редерцу».

Добавим к заметкам Давыдова, что трактир Гурина славился своей водкой, настаивавшейся на листьях черной смородины, и называвшейся «листовка». Иван Дмитриевич сам приготавливал крепкий напиток, никому не доверяя. У Островского в «Трудовом хлебе» (сцены из жизни захолустья 1874 года) описывается мечта героя: «Блестящий чертог Гурина, музыки гром, бежит половой, несет графинчик листовочки, пар от селянки».

Помимо селянки фирменным блюдом Гурина была утка, фаршированная солеными груздями. Предлагали блюдо обычно по осени. Но пообедавший здесь как-то Николай Лесков почему-то остался крайне не доволен, и в 1871 году в повести с характерным названием «Смех и горе» упомянул гуринское заведение в негативном свете: «Поел у Гурина пресловутой утки с груздями, заболел и еду в деревню».

А вот члены Общества московских рыболовов предпочитали «листовочку», главным образом, под рыбные блюда. Собирались они у Гурина даже чаще, чем на берегу Москвы-реки, напротив Храма Христа Спасителя, где в обычной избе была их штаб-квартира. Но если там они в основном пили, а не ловили рыбу, то в трактире еще и ели. Происходили собрания в большом белом зале, председательствовал первый рыболов Москвы Николай Пастухов, главный редактор «Московского листка». За столом сидели люди степенные – чиновники, купцы, отставные офицеры и просто подозрительные личности. Проблемы обсуждались наиважнейшие – об изобретении нового поплавка (дело рук купца Носикова), о чудо-приманке, от которой рыба теряла рассудок и сама бросалась на крючок. Чем больше был перерыв между первым и вторым графином водки, тем серьезнее ставились вопросы. Ну а после третьего графина начинались рассказы о рыбацких подвигах, и здесь фантазиям рыболовов и краю не было.

Угощали в «Московском» и французского поэта и путешественника Теофиля Готье. Он побывал в России впервые в 1858–1859 годах. Готье, как любым путешественником, владело естественное желание попробовать что-то из национальной кухни. Обедать в гостиницу он не пошел, а отправился в «Московский», в меню которого в тот зимний день были щи, икра осетровая и белужья, молочный поросенок, волжские стерлядки с солеными огурцами и хреном, а на третье – квас и шампанское: