Левая политика. Социальный диагноз

Третье. Так как вся поименованная верхушка «блока» уже находилась в тюрьмах, в «Письме» утверждалось, что «всё руководство террористической деятельностью в СССР взял на себя Троцкий». Однако, не располагая опорой внутри страны, он «забрасывает» в СССР «террористов», заведомо зная об их связях с гестапо. В «Письме» делался однозначный вывод:

«ЦК ВКП(б) считает необходимым… ещё раз приковать внимание всех членов партии к вопросам борьбы с остатками злейших врагов нашей партии и рабочего класса, приковать внимание к задачам всемерного повышения большевистской революционной бдительности…»

Такие призывы не оставляли ни малейшего шанса никому, включая первых секретарей ЦК нацком-партий, крайкомов и обкомов, избежать обвинения в «двурушничестве» или хотя бы в «пособничестве», если узкому руководству потребуются вполне конкретные жертвы. Ради этого, собственно, и затевался процесс.

Всего две недели потребовалось руководству НКВД и лично Вышинскому, чтобы подготовиться к намеченному суду — открытому, показательному, призванному своей подчёркнутой гласностью убедить в справедливости обвинений, предъявляемых Троцкому и Зиновьеву, не только мировое коммунистическое движение и население Советского Союза, но и всю мировую общественность» (с.239).

В действительности важной причиной устранения Г.Зиновьева и его сторонников Л. Каменева, И. Бакаева, Г. Евдокимова и др. было то, что расправа с ними должна была окончательно и бесповоротно устранить с политической сцены страны не только очевидных, реальных, но даже и весьма проблематичных, потенциальных противников, сделать таким образом просто невозможной любую критику проекта новой конституции, особенно с позиций марксизма-ленинизма, позиций Октября. А такую вескую и аргументированную, убедительную для любого члена партии, серьёзную критику, со ссылками на классические труды Маркса, Энгельса, Ленина, можно было ожидать лишь от тех, кто действительно глубоко изучил марксизм-ленинизм.

Все возможные грехи списывались на политических оппонентов И.Сталина и его соратников. Как пишет Ю.Жуков, «Прокопьев-ский процесс, скорее всего, должен был убедить население страны в том, что большинство аварий, если не все, происходит отнюдь не из-за крайне низкой квалификации рабочих, весьма слабых профессиональных знаний инженеров и техников, утвердившегося за годы пятилеток полного пренебрежения правилами техники безопасности. Происходят они по вине исключительно троцкистов — вредителей, диверсантов. На роль же символических жертв предназначались, как можно предполагать с большой долей уверенности, проживавшие и работавшие в Западной Сибири отнюдь не по своей воле видные троцкисты: начальник сельхозуправления ОРСа Кузбасстроя Н.И. Муралов (он был арестован сразу же после принятия решение ПБ о Кузбасском деле), начальник Сибмашстроя М.С. Богуславский, замначальника Химкомбинатстроя Я.Н. Дробнис. Все те, кто 15 октября 1923 г. подписал знаменитое «Заявление 46-ти» в поддержку позиции Троцкого.

Однако после августовского процесса, арестов Пятакова, Ра-дека, Сокольникова, Серебрякова и особенно после прихода в НКВД Н.И. Ежова первоначальные планы весьма серьёзно скорректировали. 16 ноября по решению ПБ процессу в Западной Сибири придали узко локальный характер, ограничили круг его подсудимых никому за пределами Кузбасса не известными горными инженерами, а Муралова, Богуславского, Дробниса, а также Шестова и Строилова сочли необходимым судить в Москве. Тем самым Пятакову, Радеку, Серебрякову, Сокольникову придавалась роль некоего всесоюзного центра, руководившего на местах отдельными группами, в том числе и кузбасской. Ставилась цель окончательно и бесповоротно возложить на сторонников Троцкого и Зиновьева, как и предусматривалось «Директивой», ответственность за все просчёты, неудачи и ошибки при выполнении второго пятилетнего плана» (с.288).

В печати и на различных форумах одной-тремя фразами ритуально поминались троцкисты и зиновьевцы, классовые враги с одной единственной целью — вполне сознательно и преднамеренно создавать атмосферу подозрительности, недоверия, следующим этапом чего должна была стать «охота на ведьм». Незаметно связывались воедино принятие новой конституции, утверждение новой избирательной системы с неизбежностью репрессий, которые называли «усилением революционной бдительности», «физическим уничтожением врагов». Тем самым исподволь в общественное сознание внедрялось представление о наличии в стране некоей «пятой колонны» — понятия только что возникшего в охваченной гражданской войной Испании.

Выступая на VIII чрезвычайном съезде Советов СССР, прокурор СССР А.Я. Вышинский заявил: «На все гнусные попытки и вылазки врага, посягающего на любимых руководителей советского государства и советского народа, советский суд отвечал и будет отвечать беспощадным разгромом бандитских шаек, применяя к ним, этим подлым преступникам, всю полноту и силу советского закона, всю полноту нашего закона, карающего смертью палачей свободы и счастья трудящихся масс».