Левая рука Кальва (ЛП)

Он плещет водой себе в лицо.

- А куда мне было идти? – спрашивает он через плечо. – Помпеи – это все, что я знаю, да и денег, оставленных матерью, хватило бы ненадолго. Поэтому я остался в городе, но старался держаться подальше от родительского дома, - он зачерпывает еще пригоршню воды, - скорее всего, я просто не смог оставить сына. Просто… не смог, - его взгляд блуждает по комнате, я вижу, как он вздрагивает от собственного шепота, - поэтому я остался и сделал все, чтобы выжить.

- А лудус? Как ты попал туда… отсюда?

- Видимо, боги смиловались надо мной, - фыркает он, хватая какую-то тряпку. – Криспин увидел, как я дерусь с двумя мужчинам в два раза себя крупнее, - Друс вытирает лицо, - взял меня к себе и сделал своим учеником. А когда его убили, я унаследовал его дело, и вот я здесь.

Он поворачивается ко мне, на его лице не осталось следов краски.

Мы молчим. Он жестом указывает на кирасу, которую я рассеянно держу в руках. Не произнося ни слова, я осторожно опускаю ее ему на плечи.

Он морщится, ругается, но вместе мы водворяем ее на место.

Я затягиваю один из ремешков, и Друс передергивается, втянув воздух сквозь зубы.

- Прости, - шепчу я.

- Все в порядке, - медленно выдыхает он, - После падения… осталось несколько синяков…

- Знаю, - я закрепляю первый ремешок, - я видел их.

Он вздрагивает. Когда я затягиваю второй ремешок, он крякает и разражается проклятиями.

- Сильно больно? – спрашиваю я.

- Заживет, - от движений скрипит кожа. – К счастью, Луций смягчил мое падение. И сломал пару ребер. Впрочем, все могло быть гораздо хуже, - он бормочет что-то под нос и добавляет, - все еще пытался драться, ублюдок.

- Хвала Фортуне, что ты жив, а он нет.

- Действительно, - с кривой усмешкой отвечает Друс.

Я обхожу его по кругу и начинаю осторожно стягивать ремни на другом боку.

- Это правда, то, что говорят о тебе? Что ты прикончил половину гладиаторов, унаследовав лудус?

Друс смеется.

- Слухи множатся с каждым днем? Я… - он ежится от боли, - через десять лет будут говорить, что в тот день я убил тысячу человек голыми руками.

Я поднимаю взгляд от его доспеха:

- А как было на самом деле?

- Правда, - медленно отвечает он, - состоит в том, что я не хотел повторения бунта Спартака. По закону за убийство Криспина я мог казнить всех членов фамилии, - он замолкает, - но вместо этого, я наказал для острастки тех, кто был замешан в убийстве, а остальных предупредил, что при малейшей угрозе уничтожу всех до единого.

- И никто не усомнился в твоей угрозе?

Он тихо смеется.

- Нет. Каким-то волшебным образом слухи разнесли по всему Риму.

Я заканчиваю возиться с нагрудником и выпрямляюсь.

- Готово.

Друс поворачивается. Я смотрю ему в лицо и вижу привычный образ: короткие волосы, неизменный нагрудник, мужчина, которого, могу поклясться, я раньше боялся. Неужели все это мне приснилось? Неужели раны ослабили не только мой разум, но и тело?

Но когда наши взгляды встречаются, я вижу и мужчину, которым он является, и женщину, которую он пытается спрятать.

Он краснеет и отворачивается.

- Больше никому я бы не смог доверить эту тайну, но я боялся, что ты меня оттолкнешь, - он запинается, - из-за того, кем я пытаюсь быть. Кто я есть на самом деле.

Я скольжу взглядом по знакомому силуэту. В другое время, в момент страсти, возможно, я бы отверг его. Не знаю, как бы я повел себя при иных обстоятельствах. Но сейчас мне известно лишь то, что Друс жив, и это самое главное.

Я нежно обнимаю его за плечи и касаюсь губами его губ.

- Я с самого начала знал, что ты не такой как все, - говорит он.

Я тихо смеюсь в ответ:

- Я же говорил тебе, что левша.

Друс хохочет:

- Ну конечно, в этом все дело.

Смех стихает, я провожу рукой по его волосам:

- Что теперь? Куда ты пойдешь?

- Не знаю, - тяжело вздыхает он, - на сей раз я не могу остаться в Помпеях, - его голос и взгляд полны отчаяния, - но и сына оставить я не могу.

- Этого не случится, - я целую его в лоб. - Я позабочусь о нем, обещаю.

Друс отводит глаза и отстраняется. Поддев пальцем цепочку, висящую у меня на шее, он медленно вытаскивает жетон из-под туники. Сжимает его в кулаке и только после этого поднимает взгляд.

Не говоря ни слова, дергает цепочку, она врезается в кожу и рвется.

Мы долго молчим. Друс держит ее в руке, жетон покачивается из стороны в сторону, поблескивая в свете лампы.

- Я обращаюсь к тебе не как к рабу, - порванная цепочка скользит между его пальцев и с глухим стуком падает на пол, - как мужчина к мужчине, Севий. Я прошу, а не приказываю.

Я беру его за руку.

- Просто скажи мне, что делать

- Спасибо. Ты не представляешь, как много… - он умолкает, будто ему не хватает дыхания, чтобы договорить.

Я молча наклоняюсь и целую его. Начинаю отстраняться, но передумываю и обнимаю его за плечи. Друс отрывисто вздыхает, пускает мой язык себе в рот, кладя руку мне на бедро. Придерживая его за затылок, я склоняю голову и углубляю поцелуй.

Оторвавшись друг от друга, мы стоим на месте, соприкоснувшись лбами.

Я облизываю губы.

- Думаю, я знаю, как вернуть Каесо. Но мне надо застать твоего отца одного.

========== Глава 15 ==========