Левантевски, шприц!

Фелиссандр молча покачал головой. Выдержал паузу и ответил:

— Нет, я пришел задать тебе пару вопросов. Возможно — еще и попросить о помощи, но это будет зависеть от твоих ответов.

— Ты какой-то странный сегодня, весь такой загадошный как конфетка с какашкой, — проворчал Рифант, быстрыми движениями сортируя папки, — ладно, валяй. Но только быстро. Кстати, как ты уговорил дядю выпустить тебя из дома? Он был настроен очень решительно.

— Я тебе все расскажу, — тихо проговорил Фелиссандр, он уже не улыбался и глядел на Рифанта холодным пронизывающим взглядом, — только для начала ответь ты на мой вопрос: какой такой темной бездны ты вдруг решил избавиться от меня?

— Я тебя не понимаю, — раздраженно сказал Рифант и выругался — папки вдруг расползлись в стороны и часть упала на пол, он потянулся за ними, продолжая говорить, — вообще я вроде бы довольно внятно объяснил почему везу тебя к отцу. Какие могут быть претензии? Тем более, уже прошло несколько дней. Долго думал и решил обидеться?

Фелиссандр вытащил у него из-под носа одну папку и шлепнул ею о стол.

— Вообще я о другом говорю, Риф. Почему ты вдруг уволил меня? Да еще и таким поганым способом — молча, у меня за спиной?

Рифант медленно выпрямился, набычившись, глаза его налились кровью. Какое-то время мужчины молча сверлили друг друга взглядом.

— Что это значит, Фелис? — Тихо, с напряжением, наконец заговорил Рифант. — Ты меня сейчас в чем-то обвиняешь? Кажется, мы договорились, что пока ты находишься на домашнем режиме, а я оформляю тебе отдых по здоровью. И сейчас ты вдруг обвиняешь меня в том, что я тебя уволил? У тебя, как видно, от долгого сидения дома мозги косичкою сплелись!

Он с такой силой грохнул папками о стол, что приотворилась дверь в коридор. Фелиссандр поспешно вскочил и тщательно запер ее.

— Не понимаю, — нахмурившись сказал он, глядя на побагровевшее лицо брата, — отец сказал мне, что ты меня уволил. В смысле — совсем.

— Да как ты …, — зашипел Рифант, но вдруг осекся, — погоди — в смысле отец сказал?

— В прямом, — хладнокровно ответил Фелиссандр, снова устраиваясь поудобнее в кресле, — самыми что ни на есть конкретными словами. Никаких двусмысленностей и эвфемизмов. Ты меня уволил. Я хочу знать почему.

Рифант медленно опустился в свое кресло и мучительно потер лицо двумя руками, затем замер на какое-то время, спрятав лицо в ладонях.

— Дядя сказал, что я тебя уволил? — Глухо проговорил он и отнял руки от лица. — Точно? Ты ничего не путаешь?

— Нет. Хочешь сказать …

— Я хочу сказать, что или кто-то из нас идиот, или …

Они опять замолчали.

— Или отец мне солгал, — наконец закончил за него Фелиссандр. Рифант откинулся на спинку кресла и потрясенно покачал головой.

— Но зачем? Я все сделал как обещал. Подсуетился, поднял сведения о твоем обращении в стремительную помощь. Знал бы ты сколько я бился, чтобы придумать максимально обтекаемую формулировку, которая не вызвала бы вопросов у окружающих. Пока что все считают, что ты восстанавливаешься после той стычки с вограми. Плевать, что она была почти два месяца назад — ты был тяжело ранен, потом много работал без отдыха и вообще… я одного не понимаю — как ты мог поверить в то, что я уволил тебя, причем даже не в лицо, а за спиной? Знаешь, я мог бы оскорбиться на такое твое мнение о себе. Ты же знаешь — я терпеть не могу подлостей. Это все твой отец. Дядя известный говнюхоид, извини уж за такую формулировку. Он тот еще мастер влезать в чужие мозги. Всю жизнь окружающие плясали под его дудку. Кроме твоей матушки, разумеется, как жаль, что она умерла. В общем, дядя явно решил запереть тебя дома. Ума только не приложу для чего. Я бы еще понял, если б ты был незамужней девицей. Но запирать взрослого мужика?

Выдав единым духом эту тираду, Рифант нервно вцепился в свои волосы и принялся ерошить их.

— Я понял, — задумчиво произнес Фелиссандр, — это для того, чтобы я больше не мог работать здесь. Он вознамерился запереть меня в Светлом Храме. Не то чтобы я против этого места … но ты же знаешь — мне претит сам образ жизни белых фениксов. Они никто без всего. У них даже имен нет. Все ради чего они живут — это служение Вечному Пламени. Стань я белым, все прежние возможности будут для меня потеряны. Я перестану быть следователем, воином, защитником королевской семьи и просто человеком со связями.

Рифант энергично помассировал свою голову, отчего жесткий ежик волос встал дыбом.