Левиафан 2. Иерусалимский дневник 1971 – 1979

Сара Брайтберг была там, М. Таль нас познакомила, поговорили о малозначительном.

Поговорил с Давидом Резником (архитектор), Моше Хоффманом (худ.), Моше Шпицером, супругами Гольбахарами и др.

24 сентября. 1. Иерусалим. Получил пачку книг от Арвида Крона. Написал письмо Коле Бокову.

Был Боря Азерников у нас.

Я допоздна читал книгу о КГБ.

25 сентября. 2. Иерусалим. Речь Менахема Бегина в кнессете. Геула Коэн, Вильнер, Ш. Перес и пр. мелкие шавки.

Сел было написать о Малевиче (для Конти-музея), да не пишется о Малевиче, а лезут в голову собственные мысли и теории.

Читал русские народные песни. Евреи уже тысячи лет молились Единому Богу, а в России еще сочиняли песни о разбойниках. Вот разница уровней.

Дора вернулась из Лондона, от Э. Шифрина. Была у нас.

Рами Коэн заезжал с итальянцем Джоном Карло, зам. атташе по культуре итальянского посольства.

С Иркой и Яшенькой смотрели фильм о катастрофе.

26 сентября. 3. Иерусалим. Совершил объезд школ, проверял росписи и скульптуры для муниципалитета.

Вечером была Алина Слоним с дизайнером Рони, говорили о том, какой должен быть мой постер «Спасите китов».

27 сентября. 4. Иерусалим. Утром у Авраама Офека встреча с Иерухамом (из Ашдот Якова), обсуждение вопросов выставки «Левиафана». Там же был Асаф Берг – график. Потом смотрели работы Офека, обсуждали, беседовали.

Самуил Яковлевич Маршак, классик советской литературы – я проглядел его 4-томник – тупой, подлый, бездарный, скучный.

Была Лена Априль с Ициком и Дора шифринская – пили с Иркой чаи.

Слушаю весь день выступления в кнессете перед голосованием за соглашения Бегина в Кэмп-Дэвиде.

Была Элишева Ландман, протежировала за какого-то мазилку – я сказал ей, что он очень плох и вообще не умеет рисовать. Она собирается в Лондон на какие-то курсы. Говорила о том, что ей ближе всего немецкий экспрессионизм, что она сама экспрессионистка. Торопилась от меня на чтение стихов, которые они регулярно устраивают. Это целый мир маленьких людей, тухлых, далеких от жизни, пыльных, серых, с какими-то своими интересами и привязанностями.

28 сентября. 5. Иерусалим. Проглядел сочинения некоего архиепископа Иоанна Шаховского, он же поэт Странник. Глупый, бездарный, скучный, но активный прыщик.

Читаю. Написал письмо В. Григоровичу. Читаю Ирке стихи.

29 сентября. 6. Иерусалим. Утром дежурил 2 часа у Златкиной школы. Читаю.

Был у Ирки в «Кетере» насчет каталога, были с Иркой на рынке.

У Ирки заболели десны, Азерников взял ее в клинику свою и осмотрел.

Златка весь вечер расшатывала молочный зуб и наконец вытащила его – была в большом энтузиазме и радости, прыгала, скакала, засунула его под подушку и беспокоилась, чтоб завтра вместо зуба лежал подарок.

Авраам Офек был, проверял корректуру ивритскую каталога.

Гидон Офрат в «Аареце» в статье против национального искусства цитирует и пишет о «Левиафане».

Толя Якобсон покончил жизнь самоубийством, повесился. Очевидно, вчера. У него были тяжелые депрессии, очень часто он был не в себе, у него были странные фантазии, он был очень неспокоен. Мать его тоже сошла с ума и умерла невменяемой. Увы! А ведь совсем недавно он женился на 22-летней девочке. Толя был добрый человек, пьяница; и будучи всю жизнь литератором – мало что понимал в литературе. Он бывал у нас изредка, но у нас никогда не было общих интересов, и поэтому контакт был весьма слаб. Я с ним познакомился ок. 18 лет тому назад, из‐за Володи Гершуни, который был в восторге от Толиных стихов.

30 сентября. Шб. Иерусалим. Позвонил Володя Фромер. Он был последний, кто видел Толю Якобсона. Он был у него перед его гибелью, Толя был в тяжелой депрессии (у него был маниакально-депрессивный психоз). Толя повесился на поводке своего песика в подвале дома 28 сентября. В 12 ч. ночи приблизительно Майя, его первая жена, догадалась спуститься в подвал и нашла там тело.

Ирка с детьми и Борей Азерниковым были на море.

Вечером был Эммануил Пратт с подругой и ее собачкой. Эммануил просмотрел английскую корректуру каталога.

Был Саша Аккерман. Говорили о каталоге и делах «Левиафана». «Левиафан» в ближайшее время должен стать самым авангардным в Израиле. Был А. Офек, проверял ивритские корректуры каталога.

1 октября. 1. Иерусалим. Были с Иркой в «Кетере», отдали корректуры каталога.

Были с Иркой в клинике Янкельзон-Азерников; Борька лечил Ирке зуб (плохо сделанный Хопом), я разговаривал с Паулем, Полиной.

Ирка лежит больная – из‐за зуба.

Вечером: Яшка исчез, мы с Иркой и Златкой зажгли свечи и ели новогодние яблоки с медом.

Были у Гали Келлерман. Пили вино с орехами и совершали обмены. Я дал Гале разные постеры, она мне – пачку книг.