Левиафан 2. Иерусалимский дневник 1971 – 1979

По пути в Рамот на нас напали религиозные фанатики, они швыряли булыжники с высокой горы и попали в стекло (я вел Борькин БМВ), к счастью, не разбили, но осталась вмятина на никеле. Я свернул в сторону, и мы уклонились на другую дорогу (старую). Все это произошло на новой автостраде, ведущей в Рамот. Это был самый настоящий бандитизм. Эта публика когда-то была против государства Израиль, ввергла евреев в пасть нацизма и до сих пор не служит в армии.

Дома читаю Ирке стихи.

Вечером был Саша Аккерман с Сильвией. Саша с Рами Коэном и 2 фотографами были на ливанской границе у Метулы. Там он фотографировал свой свиток и встретился с майором Хададом (руководителем армии христиан). Хададу объяснили смысл работы Саши о войне в Ливане, и он согласился принять участие в съемках, т. е. в работе Аккермана.

17 декабря. 1. Иерусалим. Читаю Герцена, в нем совсем отсутствует русская затхлость XIX века.

Читаю Д. Мережковского, обдумываю 2-й номер «Левиафана», написал письмо А. Крону.

Были с Иркой у Леи и Бори Словиных. Мы с Борей пили ром. Лея начинает руководить русским отделом Сохнута и предложила Ирке работать с ней. Я рассказывал о «Левиафане». Словины милые, хорошие люди.

18 декабря. 2. Иерусалим. Читаю и предаюсь размышлениям. Легкое похмелье.

Пришел Саша Аккерман, и мы беседовали за чаем.

Ирка сегодня начала учиться на курсе программистов.

19 декабря. 3. Иерусалим. Читаю, размышляю. Ирка работает в «Ставе».

Приехала Ев. Ар. с подарками детям.

Вечером был Боря Азерников, и мы с Иркой и с ним пили чай и разговаривали, я упрекал его в суете, связанной с заработком больших денег, а он упрекал меня, что я до сих пор не купил дом. Потом они с Иркой уехали в Гивон, к русским.

Звонили из Бохума Петр Шпильман и Лёвка Нусберг – готовится выставка.

Мы с Яшенькой и Златкой смотрели телевизор и ждали Ирку.

20 декабря. 4. Иерусалим. Читаю и размышляю.

Заглянул к Ицхаку Минне (за юридическим советом).

Вечер памяти Осипа Мандельштама в зале Профсоюза. Вел вечер Давид Дар. Рина Левинзон читала свои лягушечьи стихи и стихи Мандельштама лягушечьим голоском. Володя Глозман читал стихи Мандельштама. Племянник О. Мандельштама (явившийся откуда-то из Риги) что-то мусолил о родственных связях. Лия Владимирова вздрагивала волосатой ноздрей и рыдающим голосом читала стихи Мандельштама и свои собственные стихосплетения. И я читал стихи Мандельштама и говорил о нем: что он классик и почему у него надо учиться; что смерть его была не случайна и он сам шел навстречу ей, как Лермонтов; что он не закончил свой путь до конца как поэт и стремился к футуризму, но не смог из‐за обстоятельств соединиться с ним и т. д. Я несколько развеял атмосферу затхлости и скуки, и публика это оценила рукоплесканиями, и многие потом сказали мне, что мое выступление было интересным (а Дар не переставая твердил мне, что я очень умный человек). Всего было ок. 70 человек. Потом Лариса Герштейн пела романсы на стихи Мандельштама.

Было очень много знакомых: Эли Люксембург со своей книжкой, вышедшей на иврите, Лея и Боря Словины, был и Саша Аккерман (мы пришли вместе) и Азерников.

Потом поехали к нам: Давид Дар, милая Лариса Герштейн, Эмма Сотникова, Володя и Ира Глозманы, Лена и Миша Генделевы (Лена очень миловидна, а Миша – немного (или много) Хлестаков), Гершович (скрипач и писатель), Савелий Гринберг (я, говорит, не со всем согласен из того, что вы говорили, но было очень интересно), еще 2 каких-то человека, Феликс Дектор со Светланой Шенбрунн, Боря Камянов (собравший денег на несколько бутылок). Ирка выставила закуску и питье. Разговоры, споры, шум. Ирка пользуется большим успехом. Да и я, кажется, опять стал кошерным в русском обществе. Дара, Сотникову и 2 евреев я отвез в Рамот, и там еще у Дара мы посидели, выпили и беседовали. Я вернулся в 3 ч. ночи, Ирка очень волновалась и ругала меня.

21 декабря. 5. Иерусалим. Легкое похмелье, чтение, уборка в доме.

С Алиной Слоним занимался текущими делами.

Саша Арарий приехал к нам после Америки, рассказывал о делах в США, обсуждали перспективы. Саша готов финансировать дальнейшее издание газеты «Левиафан».

Вечером у нас Эдик Шифрин с Дорой. Мы посидели за вином. Эдик окончательно вернулся из Лондона.

Неожиданно явился Азерников с Герой Шапиро (эндокринологом). Шифрины вскоре ушли. Ирка рассердилась на Азерникова за его хамские эксперименты. (Он в ссоре с Шифриным, а явился специально.)

22 декабря. 6. Иерусалим. Читаю Ирке стихи, а она под руководством Яшки пекла ханукальные булочки.

Вечером приехали Эвен-Товы; Мордехай рассказывал о новых приобретениях, а Клара морочила Ирке голову хозяйственными майсами.

23 декабря. Шб. Иерусалим. Бейт-Лехем. Иосеф Цуриэль с Брахой заехали за нами с Иркой, и мы были в Бейт-Лехеме; гуляли, покупали фрукты, ели восточную сладость и фалафель; Иосеф бойко болтает с арабами на арабском языке.

Яшка был на футболе, а Златка – у подружки.