Левитикон, или Изложение фундаментальных принципов доктрины первоначальных католических христиан

Второй документ, связывающий Бернара с тамплиерами – «Похвала новому рыцарству», появившаяся после собора в Труа, на котором Гуго попросил того оказать тамплиерам поддержку. Мысленному взору Бернара представились рыцари, прекрасные во всех отношениях. Все сомнения со стороны самих тамплиеров и их врагов отметались. Их рыцарство является святым и богоспасаемым. Они чтут устав: братскую любовь, добровольную бедность, аскезу, воздержание от увеселений и почтительное послушание великому магистру и капитулу. В отличие от богато разряженных мирских рыцарей, грязные, растрепанные тамплиеры были, по мнению Бернара, достойны вечного спасения. И хотя первая привилегия – «Milites Templi» (Рыцари Храма), дарованная тамплиерам ок. 1135 г. папой Иннокентием II упоминала лишь о защите паломников, Бернар предвидел, что они будут сражаться с неверными (16). Бернар порицал пижонство молодежи своего времени. Он надеялся, что его трактат преобразит поколение праздных аристократов – младших отпрысков благородных семей, которые скитались по Франции и коротали дни в стычках, на турнирах и охоте, не имея определенных и состоятельных планов на будущее (17). Бернар хотел изменить их жизненные ориентиры, предлагая взамен их malitia свое новое видение militia. Молодые люди и вправду последовали новому идеалу, хоть и не за счет усилий Бернара. Вплоть до самого упразднения своего ордена тамплиеры считали Бернара основателем своего ордена (18) а слова, позаимствованные им из бенедиктинского устава для своей «Похвалы», «не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу» (Пс. 113:1), стали боевым кличем тамплиеров (19).

Бернар никогда не проповедовал войны. Господь, писал он, попустил отвоевание Палестины у неверных для того, чтобы христиане могли побороться за Святую Землю и получить полное отпущение грехов. Крестовый поход был уникальной возможностью заслужить прощение. Даже самые гнусные негодяи – убийцы, разбойники, прелюбодеи и клятвопреступники, могли обрести спасение. Но это не давало тамплиерам права на связь с отлученными. Как подчеркивалось в Латинском уставе, любые контакты с отлученными были строго запрещены. Этот запрет позже повторяли и некоторые папы. Соответствующий параграф Французского устава, записанный ок. 1140 г., был неверно переведен. Латинский устав ясно дает понять, что ни один епископ не вправе отпускать грехи отлученного (20).

Французский устав впервые определял иерархию членов ордена. Различие в их положении отразилось в делении на рыцарей и сержантов, подобно тому как орден Сито делился на монахов и братьев-мирян. Собор в Труа постановил, что только рыцари имеют право носить белые плащи и держать слуг. Сержанты-воины и сержанты-ремесленники отвечали за все рабочие вопросы, как на Святой Земле, так и в Европе. Они трудились в домах, конюшнях и на полях, принимали активное участие в коммерции, банковском деле и транспортировке грузов. Подмаршалы и командоры домов также имели статус сержантов. Именно их будут впоследствии обвинять, допрашивать, а многих – пытать и убивать, на процессах во Франции, Англии и Италии, т. к. число братьев-рыцарей в Европе на тот момент было невелико (21). Деловая активность сержантов создавала капитал, необходимый для строительства крепостей и осуществления военных походов ордена. То, что Р. В. Саузерн писал о цистерцианцах, вполне можно сказать и о тамплиерах: «С самого начала они были аристократическим движением, порождением социума Северной Европы. Они испытывали естественное презрение к низшим орденам и любым начинаниям тех, кого св. Бернар называл „необразованной и непригодной к войне деревенщиной“».

Цистерцианский идеал требовал полного самоотречения, бедности, простоты, уединения, чистоты и совершенства духовной жизни. Но историческая роль ордена и его репутация в представлении неискушенных современников сводились к агрессии, высокомерию, военной (или, по меньшей мере, воинствующей) дисциплине, незаурядным администраторским способностям и алчности. Как объяснить этот контраст? (22).

Характеристика, дававшаяся ордену провинциальным командором во время приема неофита рисует более правдоподобный образ:

«Снаружи ты видишь у нас хорошую одежду, и великолепных коней, и величественную осанку, но ты не можешь постичь строгости и суровых законов изнутри, ибо если ты захочешь остаться здесь, по сю сторону моря, тебе придется отправиться за море, и наоборот. Когда ты устанешь, тебе придется встать на дежурство, а когда проголодаешься, не найдешь пищи» (23).

Все это ярко контрастирует с воззрениями Бернара.

После собора в Труа Гуго де Пейен путешествовал по Англии, Южной и Северной Франции, а его товарищи посетили Испанию.