Левое плечо (СИ)

— Да, — иногда я готова убить себя за привычку говорить то, о чем думаю. Мои мысли — это мое кладбище, это мой порок, это мое главное страдание. Мысли такие вязкие и заполняющие, что губят меня. А заполнять есть что, на самом деле. Когда внутри пустота и ничто не колышет, казалось, замерзшую душу, мысли являются неким наркотиком, чью дозу можно употреблять постоянно. Полагаю, бесконечные оптимисты и любители жизни, слушая меня, хотят плюнуть мне в лицо и закричать, что нельзя жить прошлым. Они считают, что я хочу умереть из дерьмового детства или прочей херни, да только они — неописуемо наивны. Люди прыгают из окон не из-за того, что с ними произошло, они прыгают из-за вечной тоски, которая окутала их сознание. А эти веселые люди живут своими надеждами на счастливое будущее, а что, если его нет? Что, если все рушится, ломается, катится к чертям? Что мне делать тогда? О, вы, может, скажете, что это не так и, что все рано или поздно образуется, главное только подождать. Но терпение не железное, а перед глазами один мрак. И кажется, что он уже внутри тебя.

— Мы все такие, какие есть не по собственному желанию, — отвечает Хелен после минутного молчания и тривиального обдумывания ответа. Она откидывает ненужную прядь волос и печально смотрит на меня. — Катрин же не такая, как ты думаешь, — Каркор передергивает плечами и сжимает руку в кулак. — Она…хорошая, но стервозная. Однако, я не виню ее в этом. У нее, знаешь ли, большая трагедия в семье.

Девушка покачивает головой, а я понимаю, что действительно многого не знаю о самоуверенной Катрин Маркиз. Кто знает, что сделало ее такой? Ведь в конце-то концов, Хелен права и мы такие не по собственному желанию. Но значит ли это, что мне жаль ее? Нет, в жалости нет ничего святого, а ее действие пагубно влияет на человека, а это лишь значит то, что надо уметь справляться с прошлым. Каким бы тяжелым оно не было. И вот сейчас вы наверняка думаете, что я лицемерка, которая говорит одно, а совершает другое, но только взгляните правде в глаза, все мы и весь этот гребаный мир — одно сплошное и вопиющее вранье. На моем лице ничего не дрогнуло, что не скрывается от глаза Каркор. Она облизывает губу и в ее глазах читается, что Хелен хочет все рассказать, хочет поразить меня очередной сопливой историей. Только ей невдомек, что все в этом мире давно мне безразлично, а умение удивляться пропало еще тогда, когда ко мне в рот попала цветная пилюля.

— Ее мать покончила с жизнью на ее глазах, — не выдерживает гнетущего молчания девушка, и ее глаза азартно расширяются. — Ей было двенадцать лет, когда миссис Маркиз повесилась в собственной спальне, — Хелен ломает руку и внимательно глядит на меня, пытаясь уличить в удивление или заинтересованности. Глупая малышка Каркор считает, что эта история способна дать мне возможность взглянуть на Катрин по-другому, только для меня она по-прежнему глупая девица без капли уважения внутри. — Катрин мне говорила, что у матери долгое время была депрессия. Луиза Маркиз лежала в своей кровати и не вставала целыми неделями, безжизненно смотря в потолок. А потом она свернула простыни в веревку, потому что все холодное оружие, все острые предметы, все шнурки от корсетов, атласные ленты были вынесены из ее комнаты. Она написала записку, где было написано всего лишь две строчки непонятным почерком. Знаешь, как пишут такие люди? Они пишут надрывно, как будто куда-то спешат, а на самом деле все намного серьезней. Такие люди считают, что кто-то наблюдает за ними, что кто-то появится из-за темного угла и поймает их, — Каркор вздрогнула, проглотив ком в горле, и посмотрела на меня такими большими глазами полного ужаса, что холод прошелся по моим рукам. — Думаю, у нее что-то было с головой…в записке она не попросила прощения у своих близких, которые скорбят по ней до сих пор. Она не написала причину, почему и что с ней случилось, что сломало некогда властную женщину. Мисс Маркиз написала: «Они придут. Придут за вашими грешными душами» и выбила ногами стул, на котором стояла, — Каркор замолкает и закрывает глаза, ее грудь вздымается из-за сбитого дыхания, а руки безжизненно упали на юбку. — Катрин в тот день должна была принести ей обед. Когда она открыла дверь, тело ее матери еще слегка покачивалось в воздухе, а глаза у нее были широко распахнуты, как будто она что-то увидела на последней минуте своей жизни. Кто знает, что действительно сподвигнуло ее к такому шагу? Луиза Маркиз была не слабохарактерной, а очень любящая свою семью женщина. И эта смерть — загадка, как и сама ее болезнь. Что сводит с ума людей? — Каркор открывает глаза и начинает ходить вдоль парт. — Человек же не может родиться с разрушенной психикой, но, а если и может, то симптомы проявляется не сразу, а постепенно. Что-то же должно давать толчок?