Левое плечо (СИ)

Когда жизнью правит безысходность, дни окрашиваются в серый. В тягучий серый цвет, который, кажется, впитывает в себя все краски. По сути, безысходность является неотрывным признаком жизни, ведь, если ты мертв, то все перестает существовать, время начинает терять свой смысл и наступает покой. В детстве я безумно боялась смерти, сама мысль о том, что однажды я буду вынуждена исчезнуть, а мои близкие и родные будут жить дальше — пугала. Смерть действительно страшная вещь, когда тебе есть зачем жить и к чему стремиться, только смысл рано или поздно сотрется, а стимул пропадет и тогда ты, наконец, поймешь что все, что у тебя осталось — это ненавистная работа и нелюбимый человек за плечом. И вот тогда, запомните мои слова, жизнь вся окрасится в серый. В убийственный серый цвет. Наверное, впервые я почувствовала апатию, когда увидела облезлые стены больницы, куда меня силой привел отец. В этой больнице совсем недавно скончалась моя мать от второго приступа инсульта. Отец завел меня в палату, где врачи уже давно вынесли все приборы, поддерживающие жизнь, а через несколько минут они бы точно так же отнесли тело моей матери, которая бездыханно лежала на кровати. Не знаю, о чем думал тогда Питер Эванс, когда решил показать мне наступление смерти, но перед моими глазами навсегда застыло бледное лицо матери с обескровленными губами. Он говорил тогда, что все рано или поздно умрут, но это не означает, что жизнь будет стоять на месте. Нет, она будет бежать дальше и только вперед, однако уже без нас. Питер Эванс говорил это прискорбно, но в его глазах грязная лужа радости, потому что он избавился от ненавистной жены, которая постоянно устраивала концерты. Он пытался делать вид, будто ему не насрать, что его же дети остались без материнской любви, но его губы складывались в улыбку, которую он даже не пытался спрятать.

Мой взгляд становится злее, и я с силой сжимаю карандаш в руке, отчего он ломается на два больших куска. Джеймс Поттер безразлично смотрит на этот жест, но губы его по-прежнему кривятся в сплошную змею. Мы сидим в кабинете Слизнорта и занимаемся совместным приготовлением зелий, которые входят в состав ЖАБА. Иногда, я бросаю ему замечания по поводу того, что он слишком рассеян и не собран, но только Поттер успешно игнорирует меня и старается делать вид, что никого здесь вообще нет, из-за чего зелье выходит болотисто-зеленым, а не изумрудным. Джеймс упрямо отталкивает мою руку, когда я пытаюсь показать ему, как правильно помешивать варево и в какую сторону это надо делать. Он злится, и эта ярость выливается и в зелье, отчего впоследствии оно взрывается и попадает ему на рубашку.

— Офигенный из тебя учитель, — холодно говорит он, пытаясь оттереть тряпкой сгустки непонятно чего.

— Ученик из тебя не лучше, — парирую, со страхом наблюдая за ним. Мародер шипит, когда понимает, что оттереть остатки зелья не получается даже палочкой, а на месте пятен медленно начинают появляться дырки, отчего ему приходится снять рубашку и остаться в одной майке, которая фантастически обтягивает его торс. Я отворачиваюсь и закусываю губу в смятении, ведь из-за ежедневных тренировок по квиддичу фигура у него фееричная. Стараясь как можно меньше думать об этом факте, я палочкой переношу расплавленный котел в мусорку, а пустые склянки в шкаф с ингредиентами. Когда работа была практически закончена, и мне оставалось лишь найти способ отлепить остатки зелья от стенки, я почувствовала его взгляд. Резко обернувшись, я по привычке вжалась в стену, гадая над тем, что же ждет меня дальше. Только он не спешил, стоял, скрестив руки, и внимательно что-то разглядывал в моих глазах. Он стоял и наблюдал, а я падала. Падала от безразличия в этих карамельных глаз, падала от непонимания, почему же я? Почему не Катрин Маркиз, идеальная игрушка ведь, по сути? Почему он общается с ней, да даже со всеми, не как со своею собственностью, а как действительно с людьми. Неужели я настолько жалкая?

— Когда следующее занятие? — вдруг спрашивает он, и опускает взгляд на свои руки. Странно, я полагала, что после такого Джеймс навряд ли согласиться заниматься со мной. Но, по-видимому, все же ошиблась на его счет, место в аврорате ему намного важнее симпатий и антипатий.