Лягушка в сметане

– Правда? А мне так не показалось, – медленно протянул он.

И ее понесло.

– У меня умер муж. Это трагедия?

– Трагедия.

– А я даже не заплакала.

– Стресс сказывается на людях по-разному, – попробовал оправдать её Вадим.

– Нет, ты не понял. Мне было жалко, но не Бориса, а себя, понимаешь? Даже потом, когда осталась одна, я всё-таки заплакала, но не по нему, а по себе. Видишь ли, жизнь, которую я считала налаженной, оказалась вдруг разбитой… Свекровь на похоронах это почувствовала. Упрекала меня…

– Ее можно понять – погиб сын… единственный?

– Осталась дочь.

– Но сына, наверное, любили особо?

– Вот именно. Так, что даже жену ему хотели особую, не такую, как я.

– А чем ты им не подходила?

– Происходила из небогатой семьи, образование – не высшее, а колледж. Да и внешне я свекрови не нравилась. Борис-то был мужчина невысокий…

– Я помню, – сухо отозвался Вадим.

– А я всего чуть-чуть его выше. Она потом всё меня расспрашивала, почему он днём в таком месте оказался, не посылала ли я его за чем-то, представляешь?

– Люди всегда в таком случае пытаются найти виноватого. Не обвинишь же внезапную оттепель. Или весну вообще.

– А я себя всё обвиняю… – Варвара замолчала, недоумевая, почему аргументов для собственного обличения у нее не хватает. – Как будто я в жизни всё делала не так, оттого и Борис погиб…

– Всё пройдет, – успокаивающе произнес он и улыбнулся ей.

Потом Варя выносила посуду, и Вадим поначалу стал помогать ей, но потом задержался в гостиной.

Она услышала, что он набирает номер какого-то телефона, на мгновение невольно прислушалась.

И услышала:

– Мама, я сегодня не приду ночевать. У друга останусь. Ничего страшного, отсюда пойду прямо на работу. Не волнуйся, на мне чистая рубашка. Ты его не знаешь.

Наверное, мама пыталась узнать имя друга. Варвара почему-то облегченно вздохнула и продолжала ставить в холодильник тарелки с закусками.

Когда в дверях появился Вадим, она предложила ему:

– Не возражаешь, если я постелю тебе в детской?

– В детской? – удивился он. – Разве у тебя есть дети?

– Нет, конечно, – грустно усмехнулась она, и весь алкоголь, и вызванный им кураж в момент куда-то делись. – Но я представляла, как они будут жить в этой комнате… Даже обои там наклеила с рисунками из мультиков… А когда Борис умер, выяснилось, что у него были другие женщины. Сколько на самом деле, я не знаю, но точно не меньше двух.

До чего Варвара занудная! Она ведь рассказывала Вадиму и про Пампусика, и про женщин Бориса вообще, а теперь вот опять разнылась!

– У тебя ещё будут дети! – уверенно сказал он.

Варя улыбнулась: почему в первый момент всё-таки он ей не понравился? Такой внимательный и чуткий мужчина.

– Надеюсь, что будут…

– Варя, как ты думаешь, машину у подъезда оставлять не опасно? Не знаешь, у вас колеса не откручивают? Или зеркало?

– Вроде нет. – Она на минутку задумалась. – В любом случае не идти же среди ночи загонять её в гараж. Положимся на русский «авось». Я отвечаю.

Он улыбнулся:

– Как скажешь.

– Пойдём, я покажу, где ты будешь спать.

Варя при нем постелила свежее белье на широкой, на вид удобной кушетке, привычным жестом взбила подушку. Зажгла бра и выключила верхний свет.

И тихо проговорила:

– Спокойной ночи! Если ты привык читать перед сном, поройся вон там на полке. У нас в каждой комнате полки с книгами, никак не соберусь заказать один большой книжный шкаф…

И ушла, оставив Вадима одного.

Глава семнадцатая

Такого с ним ещё не было. Вадим поймал себя на том, что повторяет эту фразу не в первый раз. Пожалуй, с тех самых пор, как познакомился с Варварой.

Нет, в самом деле, рассказать кому – не поверят. Остаться с женщиной наедине, спать в её квартире… и притом в разных комнатах, а до того – никаких вольностей.

«Так тебе и надо! – сказал он себе самому. – Все разглагольствовал, что женщинам надо только одно, вот и лежи теперь!»

Но потом он вспомнил, что сегодня девять дней и Варваре, наверное, не по себе, а её не очень сердечные родные и друзья оставили девчонку одну, и успокоился. Это у него мысли только об одном. И нечего на зеркало пенять, коли рожа крива, как заметил мудрец.

Он заснул и спал крепко до самого утра, пока не скрипнула дверь в комнату и не заглянула, предварительно царапнувшись, Варя.

– Вадик, – сказала она, – половина восьмого. Тебе пора просыпаться.

Он потянул носом просочившийся за ней запах.

– Кофе?

– Кофе, – подтвердила она. – И для того, кто быстро встанет, кое-что ещё!

Так в детстве говорила ему мама, когда будила в садик.

– Что-то вкусненькое? – попытался угадать он.

– Увидишь! – говорила она, загадочно щурясь.

Точно, дежа-вю. Он же первый раз остался в её квартире, тогда откуда это знание?

– Оладики? – вскакивал Вадим.

– Оладики, – говорила мама. – Ничего от тебя не скроешь. И как ты догадался?

А тут и догадываться было нечего. От мамы так вкусно пахло, что всякий бы догадался…

Он пошёл в ванную, а Варя протянула ему пакет с разовыми лезвиями и кое-какой парфюмерией, включая пену для бритья. Наверное, мужу покупала.