Лягушки

– Конечно буду! – выпалил Ковригин. Будто в опасении, что в ставках ему сейчас откажут. – Или на Хмелёву! Или на Ярославцеву!

– А почему только на этих двоих? – спросила дама. – В списке есть и другие. Вы смотрели наш спектакль?

– Нет.

– Вы приезжий? – опять чуть ли не испуг в глазах дамы.

– Я проезжий. Из Сыктывкара в Аягуз… – начал было Ковригин, но осадил себя. И так уже с тишиной своего разума принялся выламываться перед женщиной, занятой делом. А ведь был уже готов пошутить по поводу чистильщика Эсмеральдыча и его подсказок. И всё же спросил по инерции или от упрямства: – А что, приезжие или проезжие не имеют права на ваши ставки?

– Отчего же? – сказала дама. – Имеют. Каждый имеет.

– И японцы?

– И японцы.

– Так что мне следует делать? – спросил Ковригин.

– Получить от меня жетон для участия, – сказала дама. – А после спектакля опустить его. Куда и где, сведущие люди подскажут.

– И? – спросил Ковригин.

– Пятьсот рублей, – сказала дама. – За жетон. Далее мои функции исчерпываются.

«Допустимо, – решил Ковригин. – Даже более чем допустимо. Выколочу из Петра Дмитриевича Дувакина. Если, конечно, не забуду про эти пятьсот рублей, про эти ставки дурацкие, про Хмелёву с Ярославцевой. Но, скорее всего, забуду…»

Даму с исчерпанными функциями Ковригин ни о чём более расспрашивать не стал. В положенное время сведущие люди обнаружатся сами, объяснят, что и зачем, и направят, куда совать жетон. Вручил даме пятьсот рублей, получил от неё металлический кружок с цифрами, похожий на гардеробный номерок, и расписался в платёжной ведомости. Ход этой стремительной комиссии вызвал у Ковригина сомнения, тут же обросшие колючками. Но он о них промолчал. Ну, расстанется с пятьюстами рублями, ну и всё, ну и ладно…

И всё же дама посчитала нужным дать кое-какие советы. Сохранить контрамарку или билет. «Кстати, он у вас есть?» Ковригин протянул даме билет. Место в «уголочке» явно вызвало удивление дамы. А может, и какие-то более сложные чувства. Или даже подозрения. Помолчав, дама в униформе добавила вот что. Хорошо бы после спектакля вместе с жетоном участник смог предъявить паспорт. Или хотя бы сообщить его данные. И ещё. Деликатность дамы, а возможно, и её уважение к правам человека, вызвали паузу. И ещё, наконец произнесла дама смиренно, как бы с чувством вины перед Ковригиным, не по грубой фискальной необходимости, а исключительно следуя традиции ставок, участнику их будет предложено оставить отпечатки пальцев…

– Уже оставил! – радостно заявил Ковригин. – На трёх коньячных рюмках. Могу и на всех Маринкиных башнях. А генетических экспертиз не будет? А то – пожалуйста! Вдруг я окажусь потомком Марины Мнишек!

– Благодарю за внимание. Желаю успеха, – произнесла дама серьёзно, но и как бы с укором в глазах озорнику, или пальцем попеняв обормоту, встала и удалилась.

Ковригину бы отправиться к портретам Хмелёвой и Ярославцевой, да и попытаться углядеть в их лицах знаки случая. А может, и знаки судьбы. Но возле его столика возник Мамин-Сибиряк.

– Можно присесть к вам? – спросил Мамин-Сибиряк.

– Конечно, – сказал Ковригин.

Мамин-Сибиряк с коньячно-бутербродным набором на блюде присел. Спросил:

– Вы меня узнаёте?

– Естественно, – сказал Ковригин. – Прекрасное застолье и общение под стук колес… Вас…

– Николаем Макаровичем меня величают, – предупредил вопрос Ковригина подсевший. – Фамилия – Белозёров. «Мамин-Сибиряк» – в обиходе некоторых моих знакомых. Шутка с долгой историей, не буду сейчас рассказывать… А вы, я слышал, Василий Караваев из журнала «Под руку с Клио»… Занимательный журнал. Многие читают…

– Да, я из журнала «Под руку с Клио», – сказал Ковригин. – А Вася, или даже Васенька, Караваев – это, как вы выразились, в обиходе некоторых моих знакомых. Точнее сказать – одной моей знакомой…

– Приятно, приятно… Для кого-то вы Васенька… Для одной знакомой… А может, и не для одной… Тут никакой странности нет… Этакий молодец!.. И приятно… – заулыбался Белозёров. Но Ковригин почувствовал, что его слова местного жителя, видимо, не из последних, насторожили. – Вы в «Малахите» остановились?

– В нём. В «Слоистом», – сказал Ковригин. – На третьем этаже. В номере триста семнадцатом…

– Знаем, знаем этот номер, – всё ещё улыбался Белозёров.

А Ковригин пожалел о том, что без всякой нужды назвал номер своего малахитового пристанища. Белозёров будто бы намеренно поднялся на балконный этаж и вынудил его открыть место явочной квартиры. Или злокозненного подполья. Смешно. Если он, Ковригин, вызвал у кого-то в городе интерес или опаску, проще простого было бы в минуту (смотри сериалы) навести о нём справки в банках данных и добыть сведения для упреждений действий неопознанного пока пришельца. Будто бы Василия Караваева. А ведь он прошел фейс-контроль у самого тритонлягуша Костика…

Смешно. И забавно.

– Деликатный вопрос… Любезный… э-ээ… – имя собеседника никак не могло вылететь из Мамина-Сибиряка.

– Я вас слушаю, – сказал Ковригин.

– Так вот, деликатный вопрос… Почему вы, любезный, решили сделать ставку на Древеснову?

– Откуда вам известно… – Ковригин остался сидеть с открытым ртом.