Лиарха

Я не знала, чья это комната, понятия не имела, кто меня окружает, но я знала слова, умела изъясняться, и вообще мне здорово повезло. Про «здорово повезло» говорил каждый первый, который узнавал, где я побывала. Что касается меня, я смутно представляла, как можно назвать везением полное отсутствие воспоминаний и привязанностей. Хотя привязанность, конечно же, у меня была. Чтобы не свихнуться окончательно, я поднялась и направилась к дверям, за которым предсказуемо обнаружилась охрана.

Видимо, меня стоило охранять. Или от меня.

— Я хочу видеть Лайтнера, — сказала военному, который шустро подобрался при виде растрепанной меня в пижаме.

Пижаму мне тоже выдали, но я в ней просто-напросто не могла согреться. Даже под одеялом. Меня продолжало трясти, как будто я все еще лежала в воде. Может быть, зря я отказалась от успокоительного?

— Ньестр К’ярд сейчас в капсуле восстановления, — сообщили мне. — Вы не сможете с ним поговорить.

— Мне все равно.

Надо отдать должное, меня проводили сразу же. Капсула, которая сожрала мои воспоминания и не подавилась — я помнила только, как меня из нее вытаскивали, на эту была совсем не похожа. Поэтому я забралась в кресло и смотрела на спящего мужчину, пытаясь понять, что же нас связывало, и почему я не могу избавиться от чувства, что в нем — вся моя жизнь. Я искала ответы и не находила, но неожиданно именно в этом кресле меня перестало трясти и начало клонить в сон.

Я заснула именно там, и там же проснулась — от того, что он смотрел на меня.

— Это странно, — произнес он.

Я потянулась, и плед пополз вниз.

— Что именно?

— Что ты пришла.

— То есть когда мы спасали друг друга это не было странно?

— Мы все время спасаем друг друга, синеглазка. В этом ничего странного нет.

Для меня было, особенно сейчас. Смотреть на него вот так, когда нас никто не пытается убить.

— Я проснулся после восстановления, — произнес он. — А тут ты. Неожиданно, но очень приятно. Потом я решил, что до утра еще далеко, нашел тебе плед и вернулся. Мы продрыхли почти до обеда.

Солнце и правда заливало комнату, преображая ее. Это больше напоминало медицинский кабинет, чем спальню, но помимо нас здесь больше никого не наблюдалось.

— Ты спал в капсуле?

— Да.

— Я бы не смогла.

Он нахмурился:

— Неудивительно.

Я заметила, как его руки сжались в кулаки, а потом расслабились.

— Попрошу, чтобы нам принесли одежду.

— Я не буду переодеваться при тебе.

Он посмотрел на меня как-то странно.

— Разумеется, не будешь. Я выйду.

Он действительно вышел, пока я переодевалась в новые джинсы, блузку и свитер. На них даже были ценники, которые я отстегнула и выбросила: они мне ни о чем не говорили. Застегнула кроссовки, после чего предоставила комнату-кабинет ему, а после мы вместе пошли на завтрак. Там я и познакомилась с генералом Р’амришем и его сыном, который, оказывается, был не только лучшим другом Лайтнера, но и моим тоже.

К Хару я не чувствовала ничего, кроме легкого расположения, какое бывает при первом знакомстве с тем, кто тебе нравится. Наверное.

— Вирна, добро пожаловать, — произнес генерал, стоило нам войти.

— Меня уже не приветствуют? — хмыкнул Лайтнер и под серьезными взглядами пожал плечами: — Что? Я хотел разрядить обстановку.

Судя по напряжению, исходящему от него, разрядить обстановку не помешало бы мне, но я по-прежнему мало что понимала, поэтому просто молча опустилась на стул, который он для меня отодвинул.

— Надеюсь, ты не против, что мы используем вашу столовую? — этот вопрос генерала был адресован уже Лайтнеру.

После чего он скривился и мотнул головой. Меня полоснуло болью, но не физической, скорее, какой-то смесью горечи и тоски.

— Нам многое предстоит обсудить, — произнес генерал. — Но прежде я хочу понять, что ты помнишь?

— Только то, как меня доставали из капсулы.

— И все? — Он нахмурился. — Ты вчера спасла Лайтнера. Почему?

— Не знаю.

— Ты должна это знать. Хотя бы ориентироваться по чувствам…

— Едх! На инстинктах! — рявкнул сидящий со мной Лайтнер. — Она сделала это на инстинктах, неужели не понятно? Она бы сделала это для кого угодно, и мы можем уже просто пожрать?!

После этого в столовой воцарилась еще более напряженная тишина. Мне не оставалось ничего другого кроме как есть и рассматривать высокие потолки и камень в прожилках, украшающий стены. Окна чуть ли не во все эти стены, за которыми уже полностью вступил в права холодный солнечный день. Несмотря на всю роскошь, я видела разломы посреди улицы, тонкую корку льда, протянувшуюся там, где вчера была вода. Она сверкала так, что было больно глазам, торчащие из нее травинки и комья земли казались причудой дизайнера.

— Я помню все слова и большинство понятий, — сказала я. — Я не дезориентирована в пространстве и понимаю, что сейчас день.

— Это мы с врачами уже обсудили вчера, — генерал улыбнулся. — И это очень хороший признак, Вирна. Есть все шансы, что со временем твоя память восстановится.

— С каким временем? — хмуро поинтересовался Лайтнер.

— Этого не знает никто. Даже Э’рер отказывается давать прогнозы…

Раздался звук, от которого захотелось зажать уши: нож Лайтнера со скрежетом полоснул тарелку.