Лиарха

— На этом моменте я вынужден кое-что уточнить. Как звали девушку, Лоран?

Старик опускает голову, потом снова вскидывает и смотрит в камеру.

— Келлин О’тьер.

— Ну а теперь я обращаюсь к вам, дорогие зрители, — произносит ведущий. — Кто-то из вас помнит эту девушку? Наверняка, это имя давно забылось и вряд ли скажет кому-то из вас многое. Точнее, могло бы забыться… если бы мы не говорили о супруге Диггхарда К’ярда.

Вот теперь я холодею по-настоящему.

— Но мы немного отвлеклись, — снова говорит Джаред в притихший зал. — Итак, что же было дальше, Лоран?

— Мне запретили к ней приближаться. Предложили деньги, но я, разумеется, отказался. Тогда моего отца вынудили закрыть кафе, а нас вышвырнули с Четвертого. Место, которое моему прадеду удалось получить исключительно благодаря своему таланту и заслугам перед отечеством…

— Каким именно?

— Он был одним из тех, кто записался волонтером после Нресской волны. Работал на завалах… помогал спасать раненых с утра до ночи. Людей, въерхов, рискуя собственной жизнью на смертельно опасных завалах.

Лоран замолчал.

Джаред тоже молчал какое-то время, и когда затянувшаяся пауза уже стала откровенно заметной, все-таки произнес:

— Нресская волна… волна-убийца, зародившаяся под ныне необитаемым островом Нресс и обрушившаяся своей разрушительной силой на наш Ландорхорн. Что может сделать человек против силы стихии? Многое! Отказаться от своих привычных будней, броситься в гущу событий, чтобы рисковать всем, видеть все это… разрушения, кровь, боль, смерть. Вытаскивать пострадавших из-под развалин, ступая по обломкам, где каждый неосторожный шаг может стать последним. Любой может стать героем, но не все могут это оценить. Так в Раверхарне благодарят детей героев, ниссы и нистры. Вынуждая отказаться от своего дела, от единственного, чем они могли заработать себе на жизнь. — Его голос звучит грустно и в то же время торжественно. — И все исключительно потому, что они не люди. Или потому, что они осмеливаются приблизиться к въерхам. Осмеливаются любить их. Не так ли, нисса Мэйс?

Это ударяет в меня с силой волны, которую я же и создала, вот только на этот раз спасать меня некому. Я рта не успеваю раскрыть, а на экранах уже снимки, на которых мы с Лайтнером сидим и пьем льяри. Снимки достаточно четкие несмотря на то, что сделаны сквозь стекло. Я помню этот день, мы с Кьяной как раз ходили в архив, а потом Лайтнер забрал меня, и мы сидели здесь.

Один из самых уютных и счастливых дней в моей жизни.

— Я ухожу, — я поднимаюсь так резко, что чудом не подворачиваю ногу. Лодыжку простреливает боль.

— Разумеется, вы уходите. — Джаред преграждает мне путь, но я вижу свое лицо на экране ­— белое, с расширенными глазами, потому что камеры здесь повсюду. — Точно так же, как вас вынудили забрать документы из Кэйпдора. Все потому, что у вас не было другого выбора, не так ли? Точно так же, как в свое время Лорана, вас вынудили отказаться от этих отношений.

Я пытаюсь его обойти, но он снова шагает в сторону.

— Но в отличие от людей, въерхи очень быстро забывают о своих привязанностях. И что мы можем видеть сейчас? Каким мы можем видеть героя, который якобы спас ниссу Мэйс, когда прыгнул за ней в океан?

На этот раз на мониторах те самые снимки, те, на которые залипали все девочки в клубе. Лира и Лайтнер.

Джаред поворачивается к залу, чтобы что-то сказать, и это дает мне преимущество: я с силой бью его в грудь, отталкивая. От удара по микрофону выходит такой звук, словно рядом взорвалась маленькая бомба, но мне плевать. Я слетаю в зал и бегу к кулисам, на ходу срывая с себя микрофон. Швыряю его на пол, вылетаю в темноту, потом в коридор, но даже там мне не становится легче.

Сворачиваю к туалетам, запираюсь в одной из кабинок и обхватываю себя руками, чтобы унять дрожь. Это больше напоминает страшный сон, с той лишь разницей, что такое мне даже в страшном сне не могло присниться. Я сижу в этом туалете, уткнувшись лицом в колени, кто-то заходит, кто-то выходит, а я напрочь теряю счет времени, я понимаю, что мне нужно отсюда выйти, нужно переодеться и ехать домой, но сил в себе подняться просто не нахожу.

Перед глазами мелькают кадры из шоу, Алетта, Лоран, Джаред. Все это как смазанный калейдоскоп лиц и событий, включая зал и присутствующих зрителей, но четче всего лицо Лайтнера. Там, на тех снимках, где мы сидели в кафе.

Это ненормально, но именно он придает мне сил.

Я поднимаюсь, выхожу и иду по направлению к гримерной. Игнорирую попытки со мной заговорить, а когда вижу Джареда, шагающего ко мне со своей ухмылкой, сжимаю кулак. Очевидно, мой жест он понимает, потому что тут же отступает, вскинув ладони вверх.

На тапете мигает с десяток сообщений, большей частью от Вартаса.

«Вирна, где ты?»

«Я тебя заберу».

«Вирна, ответь».