Либеральные реформы при нелиберальном режиме

До недавнего времени преобладало довольно мрачное представление о производстве зерна в России в последней четверти XIX в. Видный экономический историк Александр Гершенкрон, например, доказывает, что в этот период «русское сельское хозяйство… предпринимало героические усилия для поддержания на неизменном уровне производства на душу населения, но не справилось с этой задачей»[210]. Потом выяснилось, что полученные им результаты объясняются тем, какие годы он взял для сравнения. Он сравнил 1870–1874 гг. с 1896–1900 гг., но первый пятилетний период был исключительно урожайным: 1870 г. был просто необыкновенно удачным, два года были просто хорошими (1872, 1874) и не было ни одного плохого[211]. Если начальный пятилетний период сдвинуть вперед или назад всего на один год, те же данные показывают рост производства зерна примерно на 1,5 % в год, что соответствует годовому приросту населения[212]. Советский статистик Обухов, взявший период 1883–1914 гг. (выбор объясняется доступностью данных), использовал метод, при котором вес зерна в каждом промежуточном году принимался равным весу в первом и последнем годах периода, и получил рост производства зерна на 2,1 % в год при росте населения на 1,5 % в год, или чистый прирост обеспеченности зерном на 0,6 % в год[213]. Уиткрофт делает вывод, что даже после вычета зернового экспорта получается, что потребление зерна увеличивалось[214].

Таблица 3.1

Годовые темпы роста расходов на личное потребление

Пол Грегори, использовав другой подход, рассчитал количество зерна и других продуктов питания, остававшихся в сельскохозяйственных районах, чтобы оценить качество снабжения сельхозпроизводителей. Как показывает табл. 3.1, взяв чистый объем сельскохозяйственного производства и вычтя продукцию, вывезенную из сельских районов, Грегори обнаружил, что в период с 1885–1889 гг. по 1909–1913 гг. потребление продуктов питания в сельских районах увеличивалось на 2,7 % в год, и при этом периоды очень быстрого роста сменялись периодами стагнации или медленного роста[215].

Грегори получил сходные результаты для ряда других показателей экономических изменений. Он обнаружил, что производительность труда в сельском хозяйстве увеличивалась в период с 1883–1887 гг. по 1909–1913 гг. примерно на 1,35 % в год[216], а доход на душу увеличивался на 1,7 % (из‐за падения производства в период революции 1905 г. после 1900 г. его рост на душу населения был существенно более медленным)[217]. Кроме того, он обнаружил, что в сельском хозяйстве рост производительности не очень отставал от промышленности (75 %!) и что это соотношение было примерно таким же, как в странах Запада в тот же период[218]. Грегори также показывает, что в период после освобождения крепостных рост дохода на душу населения в городах параллельно вызывает рост дохода в сельской местности, так что, если бы не было ограничений миграции в города, последняя вела бы к выравниванию реальной заработной платы[219]. Конечно, как мы видели, в стране имелись препятствия к внутренней миграции, но они были сравнительно легко преодолимы.

Какое‐то время преобладало мнение, что рост крестьянской задолженности по выкупным платежам увеличивался, из чего делался вывод, что это было признаком растущей нищеты. При этом наблюдатели приводили суммы накопленной задолженности[220]. Но это ведь не очень существенный показатель. Если крестьяне в целом ежегодно не могли внести ничтожный процент выкупных платежей, суммарный долг, естественно, должен был увеличиваться. Но фактически среднегодовые недоимки составляли всего около 5 %, и на протяжении всего периода эта величина оставалась достаточно постоянной. Пару раз, в 1887 и 1888 гг., сборы составили 106–107 %, т. е. какие‐то крестьяне погасили накопившуюся задолженность, а другие внесли плату вперед[221]. Поскольку правительство установило завышенную величину выкупных платежей, чтобы иметь возможность расплатиться с бывшими владельцами, даже собрав только 92 % намеченной суммы, пятипроцентная недостача фактически означала превышение. Когда в 1906 г. операция по выкупу надельных земель была завершена, правительство уже располагало растущим резервным фондом, составлявшим более 25 млн руб., или примерно 60 % годового платежа (вернее, таким он был бы, если бы ранее правительство не аннулировало половину долговых обязательств)[222]. Таким образом, история погашения выкупных платежей никак не свидетельствует о растущем обеднении крестьян.