Либеральные реформы при нелиберальном режиме

О чем все это говорит? Во‐первых, следует с осторожностью подходить к приросту надельной земли у крестьян, потому что, возможно, часть этого прироста не имела отношения к реформам Александра II. Хотя реформы были начаты в 1861 г., прошли годы, прежде чем все крепостные вошли в систему выкупных платежей, ставших обязательными только в 1881 г., но и после этого еще потребовалось время, чтобы они охватили всех бывших крепостных. Но площадь принадлежавшей крестьянам ненадельной земли утроилась! Вспомните о Лопахине, разбогатевшем крестьянине из «Вишневого сада», который происходил из крепостных, а в конце пьесы выкупает поместье, в котором родился, у дворян, не имевших ни желания, ни способностей, чтобы толково им управлять. Разумеется, дворяне продавали землю не только потому, что оказались никудышными хозяевами, – некоторые из них расчетливо вкладывали средства в другие виды производительных ресурсов (или в ценные бумаги)[246]. Менее чем за 30 лет от бывших помещиков к бывшим крепостным перешло более 20 млн десятин. Для первых это означало продажу почти трети земли, которой они владели в 1877 г., а для вторых – увеличение их земельных владений почти на 20 %.

Если отбросить государственные и удельные земли (о причинах чуть ниже) и добавить третью группу, объединяющую «другие классы собственников», которым принадлежало 9,5 млн десятин, получится, что в 1905 г. общая площадь сельскохозяйственных земель составляла около 235 млн десятин[247]. Если предположить, что в составе 9,5 млн десятин крестьянской земли не было, получим, что крестьянам принадлежало около 147 млн десятин, или 63 %, а всем остальным – 88 млн десятин, или 37 %[248].

Земельная собственность государства и императорской семьи была намного больше помещичьей. Но более 85 % этих земель располагались на Крайнем севере и Северо‐Востоке, а в других районах в составе этих земель было много лесов и неудобий. В результате, по состоянию на 1905 г., только 4 млн десятин государственных и удельных земель использовалось под пашню, сенокос или пастбища, и в большинстве случаев арендаторами были крестьяне[249]. В августе 1906 г., как только Столыпин стал премьер‐министром, были изданы два указа о продаже существенной части этих земель на довольно выгодных условиях через принадлежавший государству Крестьянский банк. К 1914 г. банк продал крестьянам около 1,5 млн десятин[250]. Поэтому легко понять, что все участники дебатов говорили преимущественно о помещичьих землях.

Можно ли на основании этих данных сделать подразумеваемый многими вывод о том, что крестьяне страдали от нехватки земли или, как говорили в тот период, от малоземелья? Термин не имеет общепринятого значения. Можно представить, что он мог бы указывать на одну из следующих ситуаций: 1) обеспеченность крестьян землей, в пересчете на душу, сокращалась; 2) обеспеченность крестьян землей, в пересчете на душу, сокращались даже с учетом роста урожайности; 3) земельные владения значительной части (или большого числа) крестьян были недостаточны для получения средств к существованию; 4) земельные владения значительной части (или большого числа) крестьян были недостаточны для получения средств к существованию, и при этом у этих крестьян не было других реальных или потенциальных источников дохода.

Первые две возможности связаны с изменением ситуации во времени. В период 1877–1905 гг. население увеличивалось на 1,5 % в год, т. е. быстрее, чем росла доля ненадельной земли в принадлежавших крестьянам земельных угодьях. Если сделать вполне обоснованное предположение, что прирост надельной земли был скорее номинальным, чем реальным, тогда обеспеченность крестьян землей, в пересчете на душу, падала[251]. Но, если судить по данным о росте населения и суммарном объеме сельскохозяйственного производства, падения обеспеченности землей – с учетом роста урожайности – не было. Здесь следует добавить предостережение: данные о производстве на душу населения не учитывают производственных издержек[252]. Чтобы вычислить изменение объема чистой продукции, необходимо вычесть дополнительные производственные издержки, такие как плата за новую технику или удобрения, и может оказаться, что при общем росте производства имело место уменьшение чистого реального душевого дохода. Но данные о росте населения и сельскохозяйственной продукции, потребляемой в сельских районах, говорят об обратном.