Либеральные реформы при нелиберальном режиме

Помимо местных примеров и торговли, есть еще один фактор, определяющий межгубернские различия, – противодействие на местах, – который лучше всего измерять долей выполненных заявок на изменение формы собственности (см. первый столбец табл. 5.3). Хотя земские начальники и суды имели полномочия игнорировать несогласие общины на изменение формы собственности, община могла заблокировать соответствующие попытки. В этом отношении разница между губерниями была очень велика. Только по Центрально‐Черноземному району доля удовлетворенных заявок на изменение права собственности составляла от 57,4 % по Воронежской губернии до 85,9 % по Курской, а для Центрально‐Промышленного района – от 62,2 % по Ярославской губернии до 89,2 % по Калужской[463]. Это во многом объясняет тот факт, что, когда сопротивление на местах было незначительным, намного большее число крестьянских хозяйств могло принять участие в изменении формы собственности.

Отсюда возникает следующий вопрос: какие причины обусловливали разные уровни сопротивления на местах. Тюкавкин и другие считают, что сила сопротивления на местах была отражением крайнего земельного голода или, если использовать менее метафорический язык, малой площади сельхозугодий на одного крестьянина[464]. Интуитивно это кажется правдоподобным объяснением. Если крестьяне полагали, что изменение формы собственности уменьшит земельные ресурсы общины – т. е. на каждое оставшееся в общине хозяйство после этого будет приходиться меньше земли, – то намеревающиеся остаться в общине будут особенно яростно противиться попыткам ее покинуть там, где обеспеченность землей ниже. Как мы увидим, крестьяне нередко считали, что в результате изменения формы собственности на оставшиеся в общине хозяйства будет приходиться меньше земли. Неясно, насколько основательны были эти соображения, но мы займемся этим вопросом только в следующей главе[465].

На самом деле нет особой ясности в вопросе о том, какое значение имел в данном случае уровень обеспеченности землей. На севере и северо‐востоке, в условиях изобилия земли, изменение формы землевладения было редкостью[466]. Заявок было сравнительно немного, что может означать, что в силу изобилия земли люди были удовлетворены сложившимся положением. Но здесь и сопротивление общин было очень упорным, что отражено в низкой величине показателя удовлетворенных заявок в Вятской (45,8 %) и Пермской (48,2 %) губерниях. На основании таких данных трудно судить о том, какую роль играла нехватка земельных угодий.

Более того, здесь могло играть роль бесконечное число специфических местных факторов. Например:

• Сравнительно низкий уровень объединения участков в некоторых районах Правобережной Украины мог быть связан с тем, что общины сдавали свои земли производителям сахара, что переводило проблему чересполосицы в разряд чисто теоретических; а также с запутанными сервитутами, затруднявшими вычисление справедливых долей при разверстании и выделе[467].

• В Московской губернии высокий процент изменения формы землевладения и выделов хозяйств из общины мог быть связан с высокой интенсивностью использования земли – выращивание овощей и скота для местных рынков[468].

• В Центрально‐Промышленном районе общины довольно хорошо научились повышать производительность в рамках старой системы, например обеспечивали расширение полос и совместно осуществляли мелиоративные работы – и эти успехи, очевидно, ослабляли привлекательность реформ[469].

Кофод, который занимался землеустройством еще до реформ, а потом активно участвовал в их проведении, в качестве благоприятных факторов выделяет однообразие почв (проще делить землю) и «промышленный характер» крестьянских хозяйств (предположительно, признак большего рыночного опыта)[470]. В качестве отрицательных факторов он называет следующие: бездействие бюрократии (в некоторых губерниях землеустроительные комиссии не были созданы до 1911 г.); ужасное качество землеустроительных работ (в Астраханской губернии все пришлось переделывать заново)[471]; неудовлетворительное состояние сельскохозяйственных угодий, нуждавшихся в мелиоративных работах (это, как можно предположить, затрудняло землеустройство)[472]; наличие запутанных сервитутов (особенно на западе)[473]; наличие оврагов, болот, лесов и всяких других препятствий на местности[474]; высокий уровень промышленного развития (местная власть могла вовсе не интересоваться вопросами сельского хозяйства, а могла примыкать к партии, враждебной реформам)[475]; специфичность законов о земле, действовавших в Черниговской и Полтавской губерниях с 1859 г.[476]