Личное дело. Правда о самых известных деятелях истории России XX века

Интересно, как оценивали современники те события. Откроем, например, воспоминания французского консула в Киеве Эмиля Энно. В 1918 году он пишет: «Украина не имела никогда своей истории, национальной отличительности. Она создана немцами. Прогерманское правительство Скоропадского должно быть ликвидировано». Французскую сторону союзников в Первой мировой войне вообще нам очень легко понять, потому что мы ведь были союзниками по Антанте. Мы — я имею в виду Российскую империю, куда входила Малороссия. Никакой Украины тогда не было, были фантазии Грушевского. И эта родовая травма, безусловно, сказалась, потому что ни один из режимов, которые устанавливались на Украине по лекалам Грушевского, не имели ни единого признака жизнеспособности. То есть они не могли вообще существовать каким-либо образом, кроме как с опорой на иностранные штыки.

Вам не кажется, что все это сильно напоминает нынешнюю Украину? Ну она точно так же не может существовать без серьезного иностранного участия. Просто нынче главный-то союзник вовсе не Германия и не Австро-Венгрия, а Соединенные Штаты Америки. И вот как немецкие офицеры нашпиговали условно военное ведомство Скоропадского своими людьми, точно так же американцы сегодня занимаются и с Министерством обороны Украины, и со Службой безпеки Украины.

Но интересно здесь то, о чем на Украине сегодня старательно умалчивают. Лето и осень 1917 года. Еще у власти Временное правительство. Грушевский никогда не скрывал собственного германофильства — ну и глупо было бы это делать. Но при всем этом он ведет переговоры с тем самым Временным правительством о том, чтобы Украине предоставили автономию в составе Российской Республики, то есть, по сути дела, такая, знаете, Российская Федерация — и в ней Украина. Александр Федорович Керенский был с этой идеей абсолютно согласен — он был действительно очень недалекого ума человек и абсолютно не понимал, что делает. Но вопрос сразу решить было невозможно, его решили отложить до момента окончания войны.

Война закончилась, но и тогда из состава России никто не выходил. Грушевский это сделает 6 января 1918 года, на следующий день после разгона большевиками Учредительного собрания. Он, кстати, тоже был избран его депутатом. Но потом эта ярая ненависть к большевикам куда-то у Грушевского постепенно уйдет. Вы не поверите, этот удивительный человек попросится на Советскую Украину! Причем он это сделает, еще когда будет продолжаться Гражданская война. Он сделает это в таких подобострастных выражениях, что я принципиально не хочу это цитировать. Просто противно. Иначе как, знаете, политическим позором это назвать нельзя.

Многие считают, что самым ярким примером политического позора является письмо Радзаевского Сталину. Радзаевский — лидер русских фашистов — в 1945 году напишет письмо, в котором будет каяться, в котором будет признавать великого вождя и говорить о том, что он не понял тех глубинных преобразований, которые были в обществе, и вот он за это извиняется. Так вот поверьте мне, что письмо Радзаевского покажется вам невинной игрой в крысу по сравнению с тем, что написал Грушевский. Он там будет признавать заслуги большевиков в борьбе с мировой буржуазией, сознает, что во всем виноваты украинские эсеры, которые хотели изолировать Украину от России, он даже примет принципы III Интернационала. И это о большевиках, ради борьбы с которыми Грушевский призвал на Украину немецкие войска, начал проводить украинизацию. На тот момент советская власть действительно нуждалась в кадрах. И Грушевского простили.

В 1924 году он вернется в Советский Союз, а в 1929-м (внимание!) его избирают действительным членом Академии наук СССР. Последствия этого решения окажутся губительными. Схема украинской истории, которая воспринималась в Российской империи как эпатаж и бред малограмотных людей, выходки маргиналов с запада Украины, была с небольшими корректировками, естественно выдержанными в духе марксистско-ленинской идеологии, принята как единственно верная. Не надо думать о том, что украинизация проводилась только, условно говоря, усилиями Лазаря Моисеевича Кагановича. Вовсе нет. Он же должен был на что-то опираться в интеллектуальном плане. И вот он берет концепцию Грушевского. Тот самый язык, который был создан в Галиции, наполняется новыми формами и называется украинским. Эту мову никто не любил, ее не признавали родной, ее ненавидели, но были вынуждены учить и использовать, потому что партия сказала: «Украинизация должна быть проведена».