Личное дело. Правда о самых известных деятелях истории России XX века

Шульгин был, конечно, невероятно убедительным политиком. Посмотрите документальный фильм «Перед судом истории». А это уже был глубокий 80-летний старик. Теперь представьте относительно молодого Шульгина, ведь он давал показания за 30 лет до съемок в фильме Фридриха Эрмлера. Шульгину оппонирует защитник Торрес, который говорит о том, что Шварцбард сражался в Великой войне за Францию, а свидетель Шульгин был послом гетмана Скоропадского у болгарского царя.

Очень интересный диалог был между защитником и Шульгиным. Защитник говорит: «Подождите, но не представлено ни одно, ни единое доказательство того, что этот человек является агентом ЧК или хотя бы каким-то симпотизантом большевизма». На что Шульгин отвечает: «А не нужны доказательства, я в этом просто убежден».

Призывают читать письма каких-то генералов, которые утверждают, что Петлюра был другом Франции. Защита оглашает письмо Петлюры к германскому и австрийскому правительствам. А там знаете какие выражения? «Дружественная нация», «слава Германии». Свидетель обвинения Удовиченко начинает рассказывать о том, что Петлюра был другом евреев и всегда боролся с погромами.

Защитник Торрес сразу оглашает документ, из которого явствует, что дивизия Удовиченко убила 100 евреев в Шаргороде в присутствии родных, при этом убийства сопровождались крайней степенью жестокости: у жертв вырывали языки, выкалывали глаза. В зале была сначала тишина, потом раздались очень громкий свист и топот.

Опрашивали многих свидетелей погромов. Все они говорили об одном: в зверствах виноват Петлюра. Хоть бы кто-то сказал что-нибудь другое. Свидетели защиты методично, шаг за шагом описывали, как людей убивали, например, в больницах, как убивали матерей и детей, вообще чем это все сопровождалось.

И в результате адвокат Торрес делает заявление, которое произведет неизгладимое впечатление на всех присутствующих в зале и на тех, кто будет потом, на следующий день, читать во французской печати отчет о процессе: «Горжусь, что защищаю Шварцбарда, убившего убийцу. Здесь, во Франции, находится лицо, часто упоминавшееся и виновное в погромах, — это Деникин. Если бы на скамье подсудимых сидел убийца Деникина, я защищал бы его так же горячо, как убийцу Петлюры».

Судьи продолжают опрашивать свидетелей. Всех интересует: имеет все-таки Шварцбард отношение к ЧК, к партии большевиков, или нет. Оглашается письмо Бурцева, легендарнейшего журналиста русского зарубежья, вообще русской журналистики. Он был самым ярким разоблачителем большевиков. Это он напишет книгу «Юбилей предателей и убийц», которая выйдет в 1927 году. Ну уж в чем, в чем, а хотя бы в малейшем проявлении симпатий к большевикам Бурцева обвинить было невозможно. Сам он о себе даже иной раз говорил, что он недостаточно их ненавидит. И вот Бурцев в письме пишет, что никаких сомнений нет: ни большевиком, ни сотрудником ЦК Шварцбард никогда не был и быть не может просто по определению. Слова Бурцева производят сильное впечатление, ведь он известен всему Парижу как главный враг большевизма.

Потом вызывают следующих свидетелей. Они рассказывают, как с Украины был вывезен значительный архив свидетельств о погромах. Как эти книги издавались в Берлине в 1922–1923 годах. Один из свидетелей защиты произнесет сильные слова: «Если Петлюра не виновен, то кто же тогда виновен? Лично я не хотел убивать его, ибо смерть слишком большая честь для него. Но я хотел бы отомстить ему так, чтобы он терпел мучения всю жизнь». В результате уже адвокат Шварцбарда говорит о том, что хватит опрашивать свидетелей.

Посмотрите кадры с Нюрнбергского военного трибунала. Вот когда там зачитывают документы о том, как из людей мыло варили, как работали конвейеры смерти в концлагерях, — вот вы поймете тогда, что испытали на процессе Шварцбарда люди. Для Франции все это было огромным потрясением. То есть ну понятно, что у них у самих была когда-то Варфоломеевская ночь, но ведь это Средневековье, это давно. А сейчас просвещенный абсолютно XX век, где такого быть не может. И вдруг выясняется, что это было, и было не так давно.

И вот этого человека, Петлюру, кто-то называет искренним другом Франции. В зале были шок и абсолютное непонимание, как это вообще может быть. В зале стояла тишина всякий раз, когда свидетели заканчивали свои рассказы.

Я принципиально не хочу цитировать их показания по одной простой причине. Я, безусловно, читал те сборники, которые выходили о петлюровских погромах на Украине. Они производят невероятно тяжелое впечатление. Невероятно. И понимая, что меня слушают и люди относительно молодые, я не хотел бы рассказывать эти подробности. Если кому-то эта тема интересна, то пожалуйста, в Интернете есть сканы оригинальных изданий 20-х годов, можно посмотреть. В современной России выходили сборники по погромам петлюровским. Они точно так же не являются библиографической редкостью. Меня от этого увольте.