Личность и общество в анархистском мировоззрении

И только новейшее время покончило с чрезмерной идеализацией античной культуры. Даже оставляя в стороне страстные памфлеты против античной демократии, как работы Юлиуса Шварца[28], можно указать на Эд. Мейера, показавшего в капитальной «Geschichte des Altertums»[29] глубокий эгоизм, консерватизм и относительно невысокий уровень культуры этой демократии.

Основной принцип, на котором строилось публичное право античной республики, заключался в признании неограниченного верховенства власти и ее органов над интересами человека. Известные слова Гоббса «Itaque neque Atheniensis neque Romanus quisquam liber (a Iegibus erat) sed civitates eorundem»[30] остаются и в настоящее время в общем и целом правильной характеристикой положения личности в античном обществе. Античному миру было чуждо построение своеобразной, самоопределяющейся личности.

Положительный порядок античной демократии, в частности афинской, строился на ряде оснований, не отвечающих развитому чувству правосознания: он культивировал национальный шовинизм, проводя глубокую борозду между эллинами и варварами; он признавал законным и необходимым существование рабства, он брезгливо отмахивался от нищих, он изгнал Анаксагора, осудил на смерть Сократа…

Самым компетентным и вместе самым беспощадным судом над иллюзорными совершенствами социально-политического строя античной демократии были свидетельства ее политический писателей – в частности Платона и Аристотеля.

Уже политические идеалы софистов – основоположников «естественного права», – идеалы, продиктованные глубоким индивидуализмом, шли вразрез с чрезмерными притязаниями современного им государства.

Если эпикуреизм и стоицизм, протестуя против поглощения гражданина государством, постепенно пришли к идее универсального объединения человечества и тем подтачивали самую идею самодовлеющего полиса с его гипертрофией местного патриотизма, то учения Платона и Аристотеля, далекие, подобно стоикам, от того, чтобы видеть в современной им демократии законченное гармоническое общество, вдохновлялись идеалами противоположного характера и гражданина ставили выше человека.

Никто сильнее и убедительнее Платона не показал, как демократия с ее культурой «чрезмерной свободы» неизбежно эволюционирует – в тиранию. И если по свидетельству самого Платона античная демократия была далека от разрешения интересующей нас антиномии, то еще с большей яркостью, еще сильнейшим драматизмом неразрешимость сказалась в творчестве самого Платона.

Платон оставил два политических рассуждения: «Политию» и «Законы».

В «Политии» Платон начертал возвышенный идеал совершенного общественного устройства. В «Законах» он не говорит более об идеалах молодой эпохи и топит их в море компромиссов.

Не останавливаясь уже на этом кардинальном противоречии в содержании двух Платоновских трактатов, в самой «Политии», полнее и глубже отразившей политические идеи Платона в их философских первоосновах, мы сталкиваемся с трагической невозможностью разрешить антиномию.

В идеальном государстве Платона – только философам и стражам свойственна «жизнь в духе». Только философам дано спасать блуждающих во тьме братьев, только им принадлежит высокая миссия быть посредниками между небом и землей. Очевидно, только им – «спасителям» (ςωτηρες) может быть вверено и управление государством.

Народ, демос – стадо, люди, родившиеся с примесью железа, предмет назойливой, мелочной, оскорбительной для их человеческого достоинства регламентации. Человек как таковой из цели становится средством, материалом для построения совершенного общежития. И там, где интересы государства вступают в спор с интересами личности, последняя должна смириться. Ее творческие цели организовываются, формы и характер ее возможных выступлений предопределяются наперед. Пасомым рекомендуется одна лишь добродетель – воздержание.

«Законы» еще усиливают правительственный гнет, еще более углубляют пропасть между управителями и гражданами, подчиненными железному авторитету власти. Философы уступают место «старцам», заклейменные в «Политии» тираны в «Законах» выступают с эпитетом «добродетельных». Для утверждения порядка хороши все средства: шпионаж, тюрьма, изгнание. «Законы» – апофеоз тирании[31]

.

Аристотель был далек от солидарности с Платоновским коммунизмом. Его Государство открывало личности несравненно больший простор. Но и в нем были неполноправные группы, и Аристотель колебался, должно ли дать право гражданства рабочему населению. Отношение Аристотеля к рабам и варварам – общеизвестно.

Политические сочинения Аристотеля носят печать глубокого разочарования, общего всего IV веку, демократией и ее учреждениями.

Этого беглого обзора довольно, чтобы видеть, как мало соответствовали античная демократия и отвлеченные построения ее мыслителей, в смысле разрешения нашей проблемы, тому чрезмерному превознесению их совершенств, которое и по сию еще пору находит себе место у отдельных исследователей.

* * *