Так, французский социолог Дюркгейм полагает, что «коллективные наклонности имеют свое собственное бытие: это – силы настолько же реальные, насколько реальны силы космические, хотя они и различной природы». Это – «реальности sui generis, которые можно измерять, сравнивать по величине». И Дюркгейм думает, что здесь можно говорить о «психическом существе нового типа, которое обладает своим собственным способом думать и чувствовать». И так как «коллективные представления обладают совершенно иной природой, чем представления индивидуальные», то и «социальная психология имеет свои собственные законы, отличающиеся от законов психологии индивидуальной».
Возражение, что общество вне лиц не существует, что в обществе нет ничего реального, происходящего вне индивида, Дюркгейм отводит ссылкой на наличность особого чувства у многих индивидуальностей, представляющих себе общество как «противодействующую им силу», а также указанием на то, что «коллективные состояния существуют в группе… раньше, чем коснутся индивида как такового и сложатся в нем в новую форму чисто внутреннего психического состояния».
Итак, существуют факты, явления, «характерные черты которых отсутствуют в элементах, их составляющих». Таковы, например, религия – образ мышления, присущий только коллективному существу, право (совокупность норм и совокупность правоотношений), наконец такое социальные явления, как архитектурный тип, орудия транспорта и пр.
Это рассуждение, как и все ему подобные, пытающиеся гипостазировать преходящие формы общественного процесса в самостоятельные сущности, решительно отвергается анархическим мировоззрением.
Несомненно, что в преломлении нашего индивидуального сознания общество представляется моментом, наделенным всеми атрибутами реальности,
Несомненно, что отдельные явления общественного процесса, отдельные «абстракции» как человечество, государство, прогресс и проч. приобретают огромное практическое значение и в значительной мере определяют волю и самые интересы личности.
Однако утверждать реальность за общественностью значило бы идти против самоочевидности.
Как не было и не могло быть общественности, сложившейся вне людей, так не было и не может быть ни одного общественного момента, который своим существованием и своим развитием не был бы обязан личной инициативе и личному творчеству. Общественность всегда есть продукт личной воли, каковы бы ни были мотивы, лежащие в основе ее. И прежде чем какой-либо факт становится фактом общественности, он должен быть выявлен чьим-либо личным сознанием и должен быть выражен в чьем-либо личном труде. Мы не знаем иного способа зарождения общественного факта. Факт индивидуальный, факт личности или личностей, усвоенный общественностью, испытавший на себе разнообразные скрещивающиеся влияния, приобретает специфический характер, становится чисто «социальным», и ему постепенно начинают приписывать самостоятельную субстанцию, обращая его в фетиш – мистическую, непознаваемую «реальность».
Личность – всегда prius[25]
. Общественность – всегда ее производное. И реальны только личность в совокупности ее психофизических особенностей, переживаний, устремлений в своеобразии их индивидуального комплекса – единственном, неповторимом. Общественность реальна отраженным светом, светом реальной личности.Уже Аристотель возражая на платоновскую идею о «единстве» как основной гарантии благосостояния государства, замечает: «…очевидно, что государство, ушедшее в единство, более чем сколько нужно, из государства делается уже семьею, а из семьи одним человеком, потому что семья более едина, чем государство, а один человек единичнее одной семьи»[26]
. Так Аристотель видел в личности maximum возможного «единства».В новой социологической литературе вопрос о реальности личности никем не был так широко поставлен и всестороннее освещен, как П.Л. Лавровым, в ряде сочинений сделавшим его центром своих исследований.