Личность и общество в анархистском мировоззрении

Как мир, окружающий нас, пластичен в руках творца, так пластична и сама человеческая природа. Перед ней открыты пути бесконечного совершенствования, равно физического (борьба с болезнями, стремление отодвинуть пределы естественной смерти) и интеллектуально-морального. Интегральный человек должен обладать совершенным телом и совершенным духом, он должен одновременно – по необыкновенному замечанию Данте – быть способен к созерцательной и деятельной жизни, чтобы не только достойно противопоставлять себя тем многообразным космическим препятствиям, которые встают на пути творческой работы личности, но чтобы испытать радости подлинного слияния с жизнью, чтобы чувствовать себя в своем индивидуальном своеобразии нераздельно спаянным со всем мирозданием, а не быть былинкой, исчезающей бесследно в мировом потоке.

Фейербах однажды высказал свою задушевную мысль: «Gott war mein erster Gedanke, Vernunf mein zweiter, der Mensch mein dritter und letzter»[74]. Это – и наше убеждение. Человек – последний этап мировой истории. И с каждым днем притязания его стать «первым фактором» истории становятся сильнее.

Пусть еще сейчас наше эмпирическое «я» – несовершенно, «несовершенно до гениальности»[75], но мы все свидетели роста нашего эмпирического «я». Этот рост чудесен.

Наши познавательные, усваивающие способности растут. Века потребовались, чтобы создать восприимчивость арийского мозга. Но развитие его не конечно.

Разве человек не огромный новый факт химической жизни земной коры, пишут естествоиспытатели. Химическая жизнь поверхности в целом ряде своих проявлений будет зависеть от человека.

Разве, утверждают социологи, антропологический тип не есть прямой результат данной социальной системы, дифференциации или обратной интеграции трудовых процессов, всестороннего развития личной деятельности?

Разве физиологи и психологи не говорят нам о новом духовном чувстве, действующем вне привычных нам категорий пространства и времени – ясновидении, пока лишь смутно, таинственно заявляющем о себе.

На наших глазах все большее число выдающихся авторитетов, равно в области естествознания и гуманитарных наук, целые общества, объединяющие специалистов в различных сферах знания, говорят о явлениях «спиритизма» или «метапсихики» как наиболее грандиозной очередной научной проблеме[76]. И современные представители точного знания, непримиримые «позитивисты», все более и более, например в вопросе о «нематериальной субстанции», сближаются со спиритуалистами[77].

Не говорят ли нам современные психологи, что наше сознательное «я» есть только часть более обширного сознания, более глубокой способности, остающейся в преобладающей мере потенциальной, поскольку имеется в виду земная жизнь (Mayers. «Human personality»). Эта «скрытая часть» нашей личности, «немой спутник нашей жизни» автоматически обнаруживает себя в «физической или сенсорной манифестации» (Баррэт. «Загадочные явления человеческой психики»).

Разве этих, вырванных наудачу иллюстраций из сферы того неодолимого устремления к раскрытию «тайн» природы, которое совершается на наших глазах, не довольно, чтобы не иметь права утверждать, что мы не знаем пределов человеческого развития и что наши надежды в этом отношении – в меру отпущенного нам скептицизма и владеющей нами quasi-научности – скорее могут почитаться преуменьшенными, чем преувеличенными.

Творческая энергия современного человека – беспримерна. Весь мир ныне, вся природа – мастерская человеческого гения. Самую сущность современных общественных программ можно характеризовать как методы накопления и интенсификации творческой энергии. Нет среды, способной сопротивляться человеческой энергии. Победа сводится к умению конструировать задачу. Заданий недостижимых, если они не выходят за пределы самой природы как материала, не существует. Все стало возможным. Мир есть творчество.

И если по временам еще наши общественные формы по-старому глядят на человека как на средство, это временные фазы, исчезающие с успехами социального раскрепощения.

Так утверждается в космосе беспредельная мощь человека.

От случайно оброненных, звучащих банально, лишь слабо предчувствующих истину слов Гизо: «C’est l’homme qui fait le monde»[78], мы приходим к утверждению того же со всей полнотой убеждения, со всей мощью знания, находящегося в нашем распоряжении.

Бог скорее будет, чем есть, говорил когда-то Ренан. Он в процессе развития, Мир не закончен, утверждает В. Джемс. Через человека Бог положил продолжить и закончить свое творение, пишет русский религиозный философ Федоров.

Как далеки эти мыслители один другому. Но какая – одинаково для всех – поразительная силы веры в космогоническую роль человека! Разве не предчувствие это его безграничных возможностей, будущих его творческий одолений?

Прав Марло:

«…Небо
Для человека создано, так значит
Намного он прекрасней, чем оно».

Основные вехи жизни Алексея Алексеевича Борового