Лидерство и самообман. Жизнь, свободная от шор

— Том, вспомните, о чем только что говорил Бад. Со временем, постоянно изменяя себе, мы различными способами строим самооправдания. Далее — переносим эти извиняющие образы на новые ситуации, уже оказываясь в шорах. Мы перестаем видеть людей в окружающих. Рассматриваем их через призму самооправдывающих образов, порожденных нашим сознанием. Если кто-нибудь ставит под сомнение некое положение, подкрепленное таким созданным образом, считаем этого человека угрозой. Если подтверждает подобное положение, видим в нем союзника. Если никак не влияет на этот образ, мы считаем его незначительным. В любом случае он оказывается для нас лишь объектом. Мы уже в шорах. Вот что имеет в виду Бад.

— Именно, — согласился Бад. — И если я уже зашорен по отношению к кому-либо, вряд ли почувствую желание что-либо сделать для этого человека. Таким образом, то, что у меня мало желания кому-то помочь, не свидетельствует о том, что я не зашорен. Скорее, наоборот: это говорит о том, что шоры очень плотные.

— Итак, вы считаете, что если у меня обычно нет желания делать что-либо для кого-то из своих друзей или родственников — например, для моей жены Лоры, — то я, вероятнее всего, зашорен по отношению к ней? Я правильно понял? — спросил я.

— Нет, не совсем, — ответил Бад, снова садясь на место. — Я имею в виду, что так обычно происходит у меня именно с самыми близкими людьми. Я не могу знать, так ли это с вами и Лорой, например. Вы должны решить это самостоятельно. Но в целом могу предположить следующее: если вы в определенной ситуации чувствуете зашоренность, но не ощущаете, что изменили самому себе, это может свидетельствовать о том, что вы уже зашорены. И полезно понять, не несете ли вы с собой какие-либо самооправдывающие образы, которым, как вы полагаете, что-то может угрожать.

— Например, представление о себе как о хорошем супруге? — спросил я.

— Да. Или как о человеке ответственном, компетентном, трудолюбивом, самом умном. Или как о том, кто все знает, умеет, не допускает ошибок, всегда думает о других и так далее. Все может исказиться и дать на выходе самооправдывающий образ.

— Исказиться? В каком смысле?

— Я имею в виду, что большинство самооправдывающих образов — это искаженное шорами представление о незашоренных добродетелях. Например, очень хорошо быть хорошим супругом. Такими мы все и должны быть. Неплохо думать о других и быть максимально компетентным в любой рабочей отрасли. И так далее. Но именно такими людьми мы и не оказываемся, когда держим в уме соответствующие самооправдывающие образы.

— Не понимаю!

— Что ж, — сказал Бад, снова вставая, — давайте немного поговорим о самооправдывающих образах. — Он заходил по комнате. — Например, хорошо всегда заботиться о других, но кого я имею в виду, когда представляю человека, думающего о других?

— Скорее всего, себя.

— Вот именно. Итак, мой самооправдывающий образ мне лжет. Он говорит, что я сосредоточен на одном (то есть на других), но уже само появление этого образа свидетельствует о том, что я думаю прежде всего о себе.

— Хорошо, это понятно, — сказал я, выискивая пробелы в его логике. — А мнение о том, что вы умны или все знаете? Тут-то в чем проблема?

— Смотрите сами. Допустим, у вас сложился самооправдывающий образ, который говорит вам, что вы все знаете. Как в таком случае вы отнесетесь к человеку, который предложит что-то новое?

— Наверное, почувствую неприязнь. В его предложении постараюсь найти ошибки.

— Правильно. Придет ли он к вам еще раз со своими идеями?

— Едва ли.

— И узнаете ли вы что-то новое?

— Наверное, нет. А, теперь понимаю, — вдруг признался я. — Мой самооправдывающий образ, который говорит о моей образованности, может оказаться тем самым фактором, который будет мешать дальнейшему образованию.

— Да. Итак, можно ли сказать, что я, обладая таким самооправдывающим образом, озабочен прежде всего обретением нового знания?

— Вряд ли. Предполагаю, что прежде всего вы заняты собой — тем, как выглядите.

— Именно, — сказал Бад. — Такова природа большинства самооправдывающих образов.

Бад продолжал, но я уже не обращал на него внимания. Я увлекся собственными мыслями.

«Итак, я могу носить свои шоры. Возможно, у меня есть некоторые самооправдывающие образы, о которых говорит Бад. Видимо, я и зашорен по отношению к Лоре. Скорее всего, жена для меня просто объект. Хорошо. Но как насчет самой Лоры? Все указывает на то, что проблемы только у меня. Но что с ее проблемами? С ее самооправдывающими образами? Давайте поговорим об этом!»

Меня снова разобрала злость, и тут я вдруг понял, что в самой своей злости проявлял лицемерие. Я возмущался тем, что Лора зашорена, но сама злость на жену и ее шоры показывала, что зашорен я. Я сердился на нее за то, что она такая же, как я! Эта мысль застала меня врасплох, и Лора вдруг предстала передо мной в ином свете: не то чтобы у нее больше не было проблем, просто я понял, что проблемы есть и у меня. И ее проблемы уже не оправдывали моих.

В мои мысли ворвался голос Кейт.

— Том!

— Да?

— Все ясно, Том?