Liebe deinen feind (Возлюби врага своего)(СИ)

Сейчас время работало против нас, и Царев делал все возможное, чтобы этот криминальный сброд предателей народа продолжал верить в чудо своего спасения. Момент встречи с чекистами наступал с каждой минутой. По донесению Василия Царева, оставленного в условленном месте, блокирование нашей группы должно было состояться уже через пару километров. Русские, как всегда шли впереди в надежде, что им достанутся лавры победителей и несметные богатства царских сокровищ. Но они еще не знали, что, как только они как авангард лицом к лицу столкнутся с регулярными войсками, мы, бывшие солдаты вермахта отрежем путь к отступлению, перекрыв бандитам всякий отход.

Подобная операция бывших врагов на поле брани станет впервые в истории этой войны совместной операцией по ликвидации предателей и военных преступников.

Час истины, к которому я вел своих воинов, наступил нежданно. Войска НКВД плотным кордоном перекрыли единственный проход между болотами и сомкнули кольцо, как только в этот мешок попал последний солдат. Русские полицаи и преступники, попав в засаду, решили прорывать это кольцо, несмотря на свои потери. Но наши солдаты, поняв безвыходность своего положения, все же решили сложить оружие. Какое-то мгновение противостояние представляло собой перепалку между командованием истребителей и уголовными элементами, которые нагло угрожали чекистам. В ту минуту, когда со стороны оцепления послышались призывы к сдаче, полицаи открыли шквальный огонь. В ответ послышалась организованная пулеметная стрельба, и прошедшие ужас этой войны немецкие солдаты мгновенно зарылись в землю.

Я предчувствовал, что с минуты на минуту начнется планомерный минометный обстрел. В минуты такого напряженного противостояния я мгновенно принял на себя командование. Я тогда решил сохранить жизни наших солдат и чувствовал, что смогу это сделать даже ценой собственной.

Полицаи не ожидали, что во время войны обстановка на поле боя меняется с удивительной скоростью и, не дожидаясь минометного обстрела, мы в последний раз на этой войне вступили в бой. Правда бой этот был не с регулярными войсками, а с предателями и военными преступниками, которых мы ненавидели в связи с их продажностью.

Мы врукопашную бросились на очумевших русских полицаев и бандитов и в течение нескольких минут заставили их сложить оружие. На всю нейтрализацию этой группы мы потратили не более двадцати минут, чем спасли жизни многим моим товарищам по оружию.

Царев, держа в руках белый кусок ткани, смело пошел навстречу оцеплению. В такой тяжелой и напряженной обстановке была даже вероятность от своих же получить пулю, но он благополучно вышел из этого смертельного котла.

Уже через несколько минут из динамика агитационной машины послышались призывы к полнейшей сдаче. Нам было рекомендовано, все оружие держать на поднятых вверх руках и при выходе к месту блокирования складывать его с левой стороны коридора. Полицаи, загнанные в угол, под конвоем наших солдат и офицеров первыми выходили из окружения, заложив руки за голову. Наши бойцы, собрав их вооружение, шли за ними и скидывали все это оружие, как предписывало командование истребительного отряда НКВД. Русские солдаты, держа автоматы наготове, стояли по обе стороны коридора и сурово всматривались в заросшие и истощенные жалкие лица своих бывших врагов. С каждой минутой куча оружия росла прямо на глазах. Винтовки, автоматы, пулеметы, пистолеты, гранаты с грохотом падали в одно место, постепенно создавая смертоносный железный курган.

Василий вышел навстречу и встретил меня с улыбкой на лице, широко расставив свои руки. Для многих «Иванов», стоящих в оцеплении, такое братание с врагом стало полной неожиданностью. Многие недоуменно переглядывались между собой, видя, как русский старшина лобызается с немецким унтер-офицером.

Вот тогда в эту самую минуту я вдруг понял, что моя война закончилась навсегда. На душе было странное чувство, ведь мне повезло, необычайно повезло выжить в этой бойне. В отличии миллионов павших на этой войне, я был жив, и теперь имел возможность стать свидетелем возрождения новой Германии.

Всех полицаев и прочих врагов народа тут же организовали и, посадив в машины, вывезли в Ленинград, где они были заключены в знаменитую тюрьму «Кресты». Нам же судьба даровала более снисходительное отношение, и все солдаты и офицеры вермахта были распределены по лагерям военнопленных.

Мне в то время выпала настоящая честь и я в отличие от своих соотечественников имел не только свободный выход в город, но и даже был зачислен в партийную школу. Через полгода в мае война закончилась. Правда, от этой победы нашим пленным лучше не стало. Многих из наших солдат и офицеров в те годы осудили военным трибуналом к длительным срокам заключения, а особо отличившихся и к смертной казни.

В жуткий период начавшихся репрессий Бог прикрыл нашу группу. Трибунал учел те обстоятельства, при которых мы сдали властям всех врагов народа, чьи руки были обагрены людской кровью.