Лига лжецов

Джей ненавидел одиночное заключение. Он пропускал приемы пищи. Он скучал даже по непрекращающимся стенаниям своего старого соседа по камере. Несмотря на то что он делил верхний уровень с двумя другими заключенными, между ними располагались пустые камеры, поэтому он не мог ни слышать, ни видеть того, кто находится внутри. Хотя он знал, что одна камера занята печально известной Летой Бродак. Другой заключенный охранялся и днем и ночью.

Помимо охранников, бродивших по лестничной площадке верхнего этажа, единственным отвлекающим фактором была еда, которую просовывали через щель в двери камеры. Порции Джея были меньше, чем те, что Райдж подавал ему в столовой. Ему подали кровоточащие, недоваренные куски мяса, от которых у парня скрутило желудок. Но он ничего не мог с этим поделать. Он сам создал эту ситуацию, так что теперь Джей должен был извлечь из нее максимум пользы.

Рано утром во вторник дверь камеры Джея открылась. Шесть дней в одиночестве, и наконец появился кто-то, с кем можно поговорить.

– Моя любимая парочка! – воскликнул Джей, когда Кайдер и мистер Тойер вошли в его камеру. – Мне было так одиноко. Я даже соскучился по собственной тени. – Он указал на освещенный потолок. – Есть идеи, как они это делают? Устраняют все тени?

В ответ мистер Тойер вздохнул и сел за стол рядом с Кайдером.

– Я пытался познакомиться со своими соседями, но они слишком далеко. – Джей надулся. – Что вы можете мне о них рассказать? – Он подошел к столу. – Дайте мне хоть крупицу новостей из внешнего мира или, по крайней мере, из-за пределов этой тюремной камеры.

– Ты бы лучше беспокоился о себе, Джей, – сказал Тойер, его губы сжались в твердую мрачную линию.

Джею понравился мистер Тойер, который до сих пор мирился с его выходками. Не оттолкнул ли он его слишком далеко?

Парень знал, что он был на любителя. По крайней мере, такую информацию он услышал от своего отца.

Джей не видел своего родителя четырнадцать лет и думал, что им предстоит многое наверстать, когда они воссоединятся после смерти матери. Он засыпал отца вопросами о жизни и работе в тщетной попытке узнать этого человека. Джей избегал вопросов о том, какой была его мать в молодости, прекрасно зная, что его отец полностью закроется при упоминании ее имени.

В то время как тот был вынужден отвечать на вопросы сына в течение первых нескольких недель, Джей мог с уверенностью сказать, что никогда не получал полноценного внимания своего родителя. Если жизнь была сценой – а Джею нравилось думать, что это так – то работа доктора Бьютера была главным действом, в то время как его сына даже не было в театре.

Джей не привык быть в центре внимания: мать всегда ставила его на первое место в своей жизни, но чем больше Джей пытался быть таким, тем больше отец погружался в работу. Джей вскоре обнаружил, что обязательства доктора Бьютера заканчивались на финансовом обеспечении сына, не более.

Контраст между небольшим, теплым и любящим домом, который он делил со своей матерью, и часто пустующим поместьем его отца был поразительным. Джей привык к оживленным дискуссиям за тарелкой домашней вареной рыбы и хрустящей лапши из корня торлу, а не к неловким обедам, приготовленным шеф-поваром, пока его отец читает отчеты Регентства, время от времени кивая в такт монологу Джея.

Его отец никогда не был жестоким, но его откровенное равнодушие заставляло Джея скучать по матери еще больше. Но он не винил своего отца; они были слишком разными и находились порознь огромное количество времени.

Матери больше не было рядом, и Джей задавался вопросом: сможет ли он когда-нибудь снова почувствовать себя любимым? Вскоре он встретил Нетти.

Джей планировал покинуть отчий дом и жить с девушкой, как только ему исполнится восемнадцать, но судьба распорядилась иначе. Вместо этого Джей отпраздновал свое восемнадцатилетие на улице, всего за несколько дней до ареста.

– У кого-то сегодня не очень хорошее настроение, – нараспев произнес Джей, скрестив лодыжки на столе.

– Кто-то ударил ножом другого заключенного и поставил под угрозу свое будущее, – коротко ответил мистер Тойер.

– Кто? – Джей положил обе руки на грудь рядом с меткой в виде черепа, которая выглядывала из-под расстегнутой униформы. – Я?

Мистер Тойер перетасовал какие-то бумаги.

– Я не в настроении для твоих игр, Джей.

Судя по всему, Кайдер тоже. Он не произнес ни слова, хотя и смотрел с прищуром, как будто пытался понять его. Джей отвел взгляд.

– Ладно, я облажался. – Джей провел рукой по черным волосам и стиснул угловатую челюсть. – Заключенный прыгнул на меня. Я должен был защититься, иначе меня бы сейчас здесь не было. Разве это плохо?

– Где ты взял нож? – спросил Тойер.

Джей покачал головой.

– Я его сделал.

– Сделал? – Мистер Тойер протянул фотографию окровавленного кухонного ножа.

– Кухонный персонал даже не смыл кровь? – спросил Джей. – Совсем обленились.

– Кровь все еще на лезвии, так как это весомая улика для прокурора. Он настаивает на том, чтобы суд отменил твое разбирательство.

Джей был слегка удивлен, хотя это пошло бы ему на пользу.