Лига перепуганных мужчин

— Ну, я пил чай со своими приятелями и инспектором Кремером сегодня днем, и он мне рассказал, какое неизгладимое впечатление на него произвела беседа с вами, вот я и подумал, что мне хочется с вами познакомиться. Ну, а вторая версия может прозвучать таким образом. Один человек, имя которого я предпочитаю не называть, заподозрил, что вы продаете его оптом и в розницу, ну, и поручил мне это проверить. А я решил, что самое быстрое и легкое спросить вас самого, скольким людям вы служите.

— Что за проклятая брехня!

Он высосал что-то из щелки между зубами.

— Вчера вечером распроклятый инспектор, а теперь еще вы привязались. Откуда у людей столько любопытства? К черту, мой суп совсем остыл!

Он встал со стула, взял свою миску и отнес ее на самый дальний столик в углу, потом вернулся за хлебом, маслом и стаканом воды. Я подождал, пока он не усядется, тоже встал и перешел за тот же столик против него. Настроение у меня испортилось, потому что мое остроумное начало не дало никаких результатов. Буфетчик и посетители с интересом наблюдали за нашими маневрами, но в их намерения не входило вмешиваться, просто хотелось убить время. Достав из кармана пачку денег, я вытянул из нее пару двадцатидолларовых бумажек.

— Послушайте,— сказал я ворчливо,— я мог бы выследить вас через день или два, но на это ушло бы время и деньги, мне думается, что возьмите их лучше себе. Вот сорок баксов. Половина сейчас, если вы скажете мне, кто вам платит, а вторая половина сразу же после того, как я проверю ваши слова. Но имейте в виду, я все равно это узнаю, плачу лишь для того, чтобы сэкономить время.

Провалиться мне на месте, если он вновь не поднялся с места со своей злополучной суповой миской и не вернулся за первый столик. Посетители прыснули от смеха, а буфетчик громко крикнул:

— Эй, дайте парню доесть его суп. Видать, вы ему пришлись не по вкусу.

Я уже был в таком настроении, что готов был расквасить чей угодно нос, но в то же время понимал, что это не сулит ничего, кроме неприятностей, поэтому я проглотил обиду и весело ухмыльнулся. Взяв со стола хлеб, масло и воду «розочки», я отнес их ему на стол, после чего подошел к буфетчику, бросил на прилавок несколько монеток и сказал:

— Дайте ему еще порцию горячего супа и подмешайте в него слабительного, ему необходимо хорошенько прочистить желудок.

Моя не слишком остроумная шутка пришлась по душе посетителям «Кофейника», под их веселое ржание я вышел на улицу.

Сев в машину, я поехал к центру города.

Я совершенно не мог представить, что за тип этот «розовый галстук»? Могло ли быть, чтобы детектив с такой наружностью отличался столь феноменальной честностью? Кто же и сколько ему платил, что он так свысока смотрел на сорок долларов, как будто это была обертка от мыла? Кто так сильно заинтересован, чтобы никто не узнал, что он нанял человека следить за Полем Чапином? Версия инспектора мне показалась неубедительной, даже в том случае, если Леопольд Элкас на самом деле «помог» в тот день Чапину с нитроглицерином для Дрейера. Зачем бы он стал приставлять хвост к Чапину? Конечно, ничего невозможного в этом не было, но моя практика научила меня всерьез воспринимать только те версии, которые были наиболее возможными.

Но если не Элкас, тогда кто же? Любой из их идиотской Лиги, который был настолько напуган, что «Записка» Вульфа не смогла его успокоить. Он посчитал, что ему необходимо иметь собственные сообщения обо всем том, что делает калека. Но в этом случае почему такая таинственность?

Я успел домой к самому обеду. Вульф сидел в кабинете за столом, под прессом лежала пачка одинаковых листочков. Машинописный текст начинался словами: «Вам лучше было бы убить меня, увидеть мой...».

Это было первое «предупреждение».

Я спросил:

— Это образчики Фаррела?

— Да, мистер Фаррел принес их десять минут назад. Он решил взять образец шрифта на каждой машинке в бюро мистера Оглторпа. Я проверил два и отбросил их.

Он вздохнул:

— Знаете, Арчи, что поразительно: короткие дни в это время года и то обстоятельство, что рано начинает темнеть, как будто удлиняют интервалы между завтраком и обедом... Или я уже делал такое замечание?

— Не очень часто, сэр. Максимум раз или два в день.

— Неужели? Следовало бы чаще. Вы еще не умывались?

— Нет, сэр.

— Тогда поспешите. На обед фазаны, они не должны остыть.

После обеда мы вместе работали над образчиками Фаррела. Их было шестнадцать. Я принес увеличительное стекло из оранжереи, Вульф действовал со своим. Мы тщательно все проверяли и отбрасывали образчик только после того, как оба находили его несовпадающим с нашими листочками. Вульф очень любил работу такого рода. После того как он проверял весь образчик и убеждался, что ни одно «а» в нем не выбивается из строчки и ни одно «н» не скошено, он удовлетворенно жмурился, хмыкал и протягивал листок мне. Так что по мере того, как мы приближались к концу нашей стопочки, мое настроение с каждой секундой ухудшалось.