Лига перепуганных мужчин

Он подтолкнул ко мне листочки, я тоже вооружился лупой и принялся изучать значки. Поскольку у меня уже была практика в данном деле, мне не надо было быть уж слишком придирчивым, как накануне. Умом я верил заключению Вульфа, но сердцем — нет. Мне казалось невероятным, чтобы меня обмануло мое предчувствие. Только те люди, которые занимаются детективной практикой, понимают, какое большое значение имеет подобная интуиция. Если подобное предчувствие не оправдается, тогда вы можете ставить крест на своей карьере и идти работать в отдел уголовных расследований. Не говоря уже о том, что Вульф с самого начала сказал, что пишущая машинка является одной из тех двух вещей, которые ему совершенно необходимы.

Еще раз вздохнув, Вульф добавил:

— Ужасно жалко, что мистер Фаррел нас оставил. Я не уверен, что мое новое предложение может дождаться его возвращения... а он, кстати сказать, ничего не говорил о своем возвращении...

Он снова взял в руки записку Фаррела, чтобы ее перечитать.

— Мне думается, Арчи, что вам лучше будет временно прекратить заниматься розысками...

Он запнулся и произнес каким-то придушенным голосом:

— Мистер Гудвин, подайте мне лупу!

Я дал ему. Он обратился ко мне так формально, когда мы с ним были одни, и это показывало, что он был слишком возбужден и практически не владел собой, но я не имел понятия, по какой причине. Тут я увидел, зачем ему понадобилась лупа. Он разглядывал через нее записку от Фаррела. Рассматривал тщательно, придирчиво. Я ничего не стал спрашивать.

А в мыслях у меня промелькнула радостная мысль, что нельзя игнорировать никакие предчувствия!

Наконец я услышал:

— Вот как?

Я протянул руку. Он вложил в нее записку и лупу. Я все увидел сразу же, но продолжал разглядывать слово за словом. Было ужасно приятно видеть, что «а» не попадает в строку, чуть сбито в левую сторону, а «н» перекошено, ну, и все остальные признаки.

Я положил записку на стол и подмигнул Вульфу:

— Старина Орлиный Г лаз, как жаль, что не мне принадлежит честь открытия!

— Кому надо позвонить в Филадельфию, чтобы узнать, где можно отыскать архитектора, который, как мне кажется, уехал туда в поисках заказа?

Глава 14

— Послушайте,— сказал я,— мы можем проваландаться с телефоном целый день и ничего не добиться. Почему бы не поступить таким образом: вы позвоните здешним приятелям Фаррела и посмотрите, нельзя ли через них с ним связаться. Я же смотаюсь в Филадельфию и позвоню вам оттуда, как только окажусь на месте.

Я прекрасно успел на дневной поезд, поел в вагоне-ресторане и позвонил Вульфу в две минуты третьего.

У него не было никаких данных, за исключением имен некоторых друзей Фаррела в Филадельфии. Я обзвонил их всех, побывал в клубе изящных искусств, в издательстве «Архитектурного журнала», в газетном издательстве, чтобы проверить, кто намеревается заняться строительством, и т. д.

Где-то около шести часов я напал на его след, когда принялся звонить поочередно всем архитекторам города. После трех десятков пустых звонков один оказался стоящим. Мне рассказали, что некий мистер Олленби, неожиданно разбогатевший, намеревается построить библиотеку для города Миссури. Я решил позвонить непосредственно к самому мистеру Олленби, рассчитывая получить от него наиболее достоверные сведения. Мне ответили, что мистера Фаррела ожидают к семи.

Я проглотил пару сэндвичей в ближайшей закусочной и помчался к Олленби.

Меня провели в библиотеку новоиспеченного богача и туда же вызвали Фаррела. Разумеется, он не мог понять, каким образом меня туда занесло. Я дал ему десять минут на проявление удивления, после чего спросил уже без всяких предисловий:

— Вчера вечером вы написали записку Ниро Вульфу. Где находится та машинка, на которой она была напечатана?

Он улыбнулся, как улыбаются только ошеломленные джентльмены: недоверчиво и в то же время смущенно.

— Полагаю, там же, где я ее оставил. Я ее оттуда не уносил.

— Понятно, но где же она? Извините, что я обрушился на вас со своими расспросами, ничего не объяснив. Я же охочусь за вами уже более пяти часов и совершенно без сил. Даже голова плохо соображает. Понимаете, машинка, на которой вы печатали свою записку,— та же самая, которой пользовался Поль Чапин для печатания своих стихотворений. Вот какая небольшая подробность.

— Неужели?

Он посмотрел на меня и засмеялся.

— Черт побери, вот это удача! А вы не ошибаетесь? После всех тех трудностей, с которыми я раздобывал образчики шрифтов, взять просто и напечатать записку... Даже не верится!

— Да, когда начинаешь думать... Но вы хоть помните, где вы ее печатали?

— Конечно. Я воспользовался пишущей машинкой Гарвард-клуба.

— Вот оно что?

— Ну да, черт побери!

— Где у них хранится машинка?