Лия

— Я был бы большим дураком, если б упустил такую партию. Представь себе — она молода, «четверка» за красоту — ни одного изъяна, к тому же тесть оставляет нам квартиру.

— А все-таки, как насчет любви?

— Любви? — на его лице было написано такое недоумение, словно я задал вопрос на китайском языке. Затем улыбнулся и разочарованно покачал головой. — Любовь существует только в книжках и в кино…

— Прости, но я тебя не понимаю, — я удивленно пожал плечами. — Разве то, что было между тобой и Лией, не называется любовью? Послушай, что она пишет дальше.

— Я знаю, что она пишет, — пробормотал Кристиан, избегая моего взгляда.

— И все-таки послушай: «…Дома у родителей я пыталась думать о тебе, мой господин, но видела только Кристиана. Я вспоминала, что было красивого между нами, слова, которые я шептала, когда ждала тебя: «Рано утром мы отправимся на виноградники, посмотрим — созрели ли гроздья, распустился ли цветок, расцвели ли гранаты. Там я отдам тебе мою любовь». Но теперь я ждала его и те же желания расцветали в моем сердце. О мой господин, он услышал зов моей души — подобно тебе, он пришел…»

— Скажи, Кристиан, что заставило тебя поехать к Лии?

Он вжал подбородок в грудь и продолжал молчать.

— Значит, ты ее любил. Иначе разве отправился бы ты в дорогу?

— Видимо, нет, — пробормотал Кристиан.

— Видимо или наверняка?

Кристиан, кажется, опять пропустил вопрос мимо ушей. Наконец он запоздало улыбнулся и попросил:

— Налей мне, пожалуйста, рюмку водки, если у тебя есть. Меня что-то знобит, а потом, может, и язык развяжется.

Помнится, ко мне заходил кто-то из приятелей и принес бутылку… Отыскав ее в холодильнике, я обрадовался — на дне оставалось как раз столько, чтобы «разговорить» человека. Я налил Кристиану полную рюмку. Он выпил ее залпом, пробурчал «спасибо», устроился поудобнее на диване и уставился в пустоту, чтобы собраться с мыслями. Я ждал.

Что за чертова водка?! Никакого эффекта. Хм, он все меня допрашивает; была любовь или не была… Черт его знает, что там было. Всю последующую неделю я работал в министерстве и чувствовал себя, как на раскаленных углях. Наконец решился. Поеду. Ведь сказала же Лия, что тот, кому она понадобится, найдет ее и на краю земли.

Без ощущения Лии рядом, без таинственной силы ее глаз жизнь казалась мне бесцветной. Я написал заявление о предоставлении мне отпуска на три дня и оставил его на столе шефа. Не дожидаясь разрешения, отправился к своей хозяйке. Дома я переоделся, положил в сумку несколько свежих рубашек и книгу и направился на вокзал. Вспомнив, что не оставил Андрею никакой записки, я решил ему позвонить.

— Передайте, пожалуйста, Андрею, что его спрашивает Кристиан, — попросил я женщину, ответившую мне по телефону. Через несколько мгновений раздался голос друга.

— Алло, я слушаю.

— Андрей, я звоню тебе с вокзала. Что? Нет, не в командировку. Я уезжаю на три дня, может, больше, на юг, на берег Дуная. Это жизненно важный вопрос. Что? Да, девушка. Мне надо решить… Нет, думаю, до этого дело не дойдет, но если увижу, что иначе ничего не удастся, вернусь женатым человеком… Кто? А, Нина, она не моя, я тебе миллион раз говорил, а то, что она была с кавалером, меня лично очень радует… Я тебе сказал, через три дня… Больше? Не думаю, однако можешь подождать. Что? Какой адрес? Не беспокойся. Хорошо, хорошо, я согласен, если вернусь с ней, брошу ревизии и перейду к тебе. Убедил. Я твой… Что? Не знаю. Еду наугад в страну Амбатофинандрахана… Что? Ха-ха-ха, не повторяй напрасно — язык свернешь. А? Не скажу. Я тоже сначала думал, что это просто цыганское ругательство, но потом узнал, что это… нет, не скажу… Что? Ишь чего захотел: чужим умом не поумнеешь… Нет… Что? Ладно, скажу только тебе. Это селение на Мадагаскаре… Не понимаю… Что? Ну, хорошо, хорошо, запиши. Ам-ба-то-фи-нан-дра-ха-на… Есть? Ну, значит, через три дня. Непременно. Привет!