Лик Победы

Какой же он дурак, размечтался и забыл, что на него смотрят солдаты. Не хватало, чтобы про Повелителя Скал начали болтать всякий вздор, довольно и того, что он был оруженосцем Ворона. Запятнать репутацию просто, куда трудней смыть пятно. Юноша небрежно махнул рукой:

– Едем к дому. Скорее всего, там никого нет, но проверить стоит.

Он ошибся – слуги оказались на месте, хотя капитан, священник и менторы ожидаемо разбежались. Невзрачный серенький человечек равнодушно поклонился и застыл, ожидая то ли вопросов, то ли приказаний, и юноше стало неуютно. Умом Дикон понимал, что лаикские мышата ему теперешнему не указ, это он может сделать с ними все, что угодно: наградить, выгнать, повесить, но как же трудно отшвырнуть прошлое. Молодой человек с трудом заставил себя взглянуть в остренькое личико. Как звали слугу, Ричард забыл, он и раньше забывал ненужные имена.

– Кто сейчас находится в Лаик?

– Только слуги, – поклонился «мышонок», – господа изволили уехать.

– К вечеру в поместье прибудет его высочество Альдо Ракан со свитой. Потрудитесь подготовить апартаменты и приличный ужин.

– Будет исполнено. – Ни удивления, ни волнения, ни хотя бы любопытства. – Прикажете вызвать повара?

– Зачем? – не понял Ричард.

– Обсудить ужин, – пояснил «мышонок».

– Его высочество любит острое и жареное, – бросил Ричард, которому внезапно захотелось выскочить из промозглого полутемного вестибюля на лживое осеннее солнце. – И протопите как следует, а то здесь как в могиле.

3

Особой чуткостью генерал Ариго отродясь не страдал, но Людвиг был каким-то не таким. Ночью Ариго все списал на усталость, но странности так и не прошли. Можно было ждать, когда скажет сам, а можно было спросить, и Ариго весело спросил:

– Будешь касеру или свое пиво?

– Свое вино, – Ноймар больше не улыбался, – только позже. Жермон, я приехал тебя сменить.

– И кто же из нас проштрафился, – растерялся Жермон, – ты или я?

– Манрик с Колиньяром, – с неожиданной злостью рявкнул Людвиг. – Тебе нужно в Ариго, и чем быстрее, тем лучше.

– И что я там буду делать?

– Вступать в права наследования. Это долгий разговор…

– К Змею! – огрызнулся генерал. – Разрубленному! Мое место здесь, а Торка своих не гонит.

– Отец тебя просит, – зайти с нужной карты маркиз Ноймар всегда умел. – Дриксы ждут, Эпинэ – нет.

– Дело зашло так далеко?

– Как бы не дальше. Манрики с Колиньярами после смерти Сильвестра как с цепи сорвались.

– И что? Я-то здесь каким боком?

– Ты – граф Ариго.

– И что? – тоном выше повторил Жермон, злобно глядя на бюро с пришедшими в начале лета бумагами на наследство. Другой бы на его месте уже испросил отпуск и умчался в родовые владения. От свежеиспеченного графа ждали именно этого, но Жермон слишком трудно выдирал из себя Гайярэ, чтобы вернуться.

– Анри-Гийом умер дней за десять до Сильвестра. – Похоже, Людвиг решил начать с самого начала. – Твой последний живой кузен был вне закона, и Колиньяры разинули пасть на майорат, однако Робер Эпинэ вернулся.

– В Талиг?! – не поверил своим ушам Ариго. – Тогда он спятил.

– Все южане сумасшедшие, – натужно пошутил северянин, – но отец думает, что Роберу дали гарантии. Сильвестр не хотел отдавать титул Колиньярам. И Савиньяки с Валмонами этого тоже не хотели.

– Маршал Арно Колиньяров тоже терпеть не мог.

– Лучше скажи, кто их терпит. – Маркиз злился почти так же, как его отец, сдержанно и страшно. – Ты дашь мне договорить?

Граф Ариго пожал плечами, зачем-то вытащил кинжал и поднес к глазам рукоять. Если бы было солнце, если бы они поднялись на стену, в сердце раухтопаза вспыхнул бы серый огонь. Если бы они с Робером Эпинэ столкнулись у Ренквахи, остался бы кто-то один, но раз выжил, пусть живет и дальше. Где-нибудь…

– Жермон!

– Я слушаю. – Как темно за окнами, но тучи скоро уйдут вниз, в Придду.

– Помнишь Райнштайнера?

– Ойгена?

– Да.

Холодный, спокойный взгляд, узкое длинное лицо, светлые волосы. Соратник по Агмарену, бергер, давший присягу Талигу и отозванный в гвардию. Из гвардии в Торку возвращаются редко. Даже бергеры.

– Его, пожалуй, забудешь.

– Весной Сильвестр отправил барона в Эпинэ в помощь губернатору, – Ноймар не смог удержать фамильной ухмылки, – чтобы тот не слишком зарывался. Ойген старался.

– Не сомневаюсь. Странно, что Сабве не повесился.

– Не успел, – с видимым сожалением произнес маркиз. – Сильвестр умер раньше, а с Манриками у Райнштайнера не сложилось.

– Хотел бы я его послушать.

За окном зарычали. Надо полагать, здешний Манрик защищает от собратьев добытую кость. Везде одно и то же.

Руки продолжали играть кинжалом, а мысли заблудились между Аррижем и Гайярэ. Неужели этот дурень Робер что-то понял? Понял, решился и оказался между титулом и второй по жадности семейкой Талига.

– Ойгена ты скоро послушаешь, – обнадежил Людвиг. – Он теперь – отцовский офицер для особых поручений.

– Что ж, за особые поручения можно быть спокойным.

Райнштайнер не признавал шуток, но был умен, как сам Леворукий, и столь же удачлив. Если потребуется, он достанет луну, заодно указав небесным обитателям, что ее плохо протирали, из-за чего появились пятна.