Лик Победы

– Трус, – чудом не захлебнулся Ариго, – какой же трус…

– Не больше чем братец, – Ноймаринен с силой захлопнул крышку – он не любил остывшего. – Мне весть о поражении привез теньент Куртис. Из парня будет толк, так что я взял его в разведчики. Расспроси при случае, пригодится.

– Расспрошу, – пообещал Жермон, глядя, как регент бредет к печи и берет со стойки кочергу. – Кого испугался старший Колиньяр? Вас?

– Для начала – мятежников. Узнал про разгром и удрал вместе с Манриком. Карла с сестрами уроды прихватили с собой, а вот Фердинанда потеряли. Умник где-то отсиделся, вылез и начал править. Через неделю его ожидаемо продали со всеми потрохами. Что творится в Олларии сейчас, не знаю. Последние новости пришли от полковника Ансела, он вывел ту часть гарнизона, которая на что-то годилась, больше там сопротивляться некому.

– Где сейчас мятежники? – Ариго торопливо проглотил ставший горьким глинтвейн. – И какими силами располагаем мы?

– Мятежники в Олларии. – По лицу Рудольфа плясали недобрые отблески, само лицо тоже добротой не лучилось. – Хорошо, что ты быстро добрался.

– Мог быстрее, но возил Людвига к бергерам.

– Ну хоть гульнули напоследок. – Регент ткнул кочергой в черно-красную печную пасть. – Когда дриксы с гаунау узнают о наших делах, они обрадуются, а радость окрыляет. Не удивлюсь, если «гуси» попробуют полетать. И еще меньше удивлюсь, если кесарь замахнется на Хексберг, а Хайнрих – на перевалы.

О том, что в Хексберг хорошо если осталось два десятка кораблей, Рудольф напоминать не стал, Жермон это знал и без него. Когда флот уходил в Фельп, считалось, что Дриксен затаится. Кесарю надоело таскать павлиний хвост, он только и ждал, что этот хвост выдернут. Расчет на скрытое соперничество Паоны и Эйнрехта был верным. Пока не умер Сильвестр.

– Закатные твари, – пробормотал Ариго, – Алва знает?

– Нет, – отрезал герцог. – И когда узнает, ведомо только Леворукому и Фоме, а старый пройдоха станет тянуть до последнего. И будет на свой лад прав. Гайифа с Бордоном вряд ли позволят схватить себя за шиворот еще раз, да еще в строгом соответствии с Золотым договором.

– Значит, – подался вперед Жермон, – вы сейчас не просто регент Талига, вы еще и Первый маршал.

– Вот уж не думал, что снова влезу в эту упряжь… – посетовал Рудольф, прикрывая поддувало. – Придется перебираться, Ноймар для регентской ставки не годится. Ты едешь со мной, причем как граф Ариго. Вот уж не было бы счастья, да несчастье помогло,

– Монсеньор, я правильно понимаю, что мне придется… стать опекуном ее величества?

– Неправильно. – Регент повернулся к печи спиной, теперь ему предстоял путь к окну. – Королева осталась с королем, ну, или ее оставили.

Трое слуг – пожилой и двое мальчишек – приволокли подносы со снедью, которой хватило бы на трех генералов и одного крокодила, добавили свечей, вернули кочергу на место и ушли. Ноймаринен на ходу отломил кусок хлеба и обмакнул в подливу.

– Оказывается, я голоден… – удивился он и пошел дальше. – И ты, между прочим, тоже.

– Я всегда голоден, – попытался пошутить генерал, берясь за густо приправленную сельдереем зайчатину. Есть действительно хотелось, но думать и злиться это не мешало. – Как же дорого нам обошлась смерть Сильвестра, то есть обходится…

– Полной цены мы еще не знаем, – регент обернулся, скользнул взглядом по шпалере с видом Хексберг, – да и с платежами, боюсь, просрочили. Ринальди Ракан платил в девяносто седьмом году своего Круга, Эрнани Последний дотянул до лета девяносто девятого, а мы и того хуже.

Жермон угрюмо кивнул, древние беды его никогда не занимали, но с этими Изломами что-то и впрямь было не так.

2

За Эпинэ Люра заехал лично, проявил предупредительность, не упустив возможность лишний раз ткнуть в нос свою незаменимость. Мерзавец успел все: возвести эшафот, согнать людей, найти и подогнать по фигуре маршальский мундир, пока еще олларовский: черно-белый с алой перевязью наивернейшего рыцаря ее величества. Верхом на роскошном белоснежном линарце маршал и граф выглядел безупречно, так безупречно, что казался ненастоящим. Да он и был поддельным, как и все остальное: титулы, звания, клятвы, преступления, милосердие… Все, кроме скорой смерти настоящего короля.

– Монсеньор, не желаете? – Никола Карваль с красными, ввалившимися глазами вытащил видавшую виды флягу с летящим аистом. Робер уже пил из нее. У оврага в лесу Святой Мартины.

– Благодарю, капитан. Не поможет.

– Монсеньор, у нас нет другого выхода.

– Я знаю.

– Оллар не может остаться в живых, но его кровь на его собственных предателях и Ракане, а не на нас. Зато Эпинэ получит свободу, и мы скоро вернемся домой. Монсеньор, думайте о том, сколько нам предстоит сделать! Наши дети вырастут счастливыми и гордыми. Все, что мы делаем сейчас, мы делаем ради них!

– Не сомневаюсь.

Сколько можно убеждать себя, что другого выхода нет? Сколько можно надеяться, что эта подлость – последняя, без нее не обойтись, зато потом ты выйдешь на бережок и станешь пастись, отгоняя хвостиком мошек?! Не будет ни бережка, ни травки, только Закат. Сначала в этом мире, потом – в ином.