Лик полуночи

– О, нет, не смотрите на меня, как на старого извращенца. Я просто хотел сказать, что, глядя на вас, вспомнил о приятном времени. Вы часто напоминали мне мою Фиону. С того самого момента, как мы с вами познакомились Не внешне, нет. Силой духа. Уверенность в себе, в своих силах освещала ее изнутри. Никто не мог отказать ей или удержать на расстоянии. Как и вы, она была личностью – сильной, решительной.

Гэтвуд редко говорил о своей жене. Отрывистое замечание здесь, краткое воспоминание там. Несмотря на настороженность, она не перебивала его. Возможно, Гораций Гэтвуд был чем-то большим, чем преследующий ее навязчивый бывший маг.

Он опустил руку, прижимая ее к груди.

– Конечно, у нее не было такой силы духа, как у вас. Она была нездорова. Какое-то время она провела в лечебнице для безумцев, прямо у края Долины, на севере. Знаете, где это? Нет? Страшное место, но выбора у нас не было.

Он задумался, на лицо упала грусть, брови приподнялись, придав ему хрупкий вид. Мелани кивнула на пуфик позади него, жестом предлагая ему сесть. Подхватив юбку, она тоже присела на тонкий деревянный стул.

– Вы никогда не рассказывали раньше.

– Она провела в лечебнице некоторое время, прежде чем мы поженились. Там она познакомилась с мужчиной – у меня никогда не возникало вопросов по поводу их отношений, хотя мне следовало бы их задать, – он выглянул в окно. – Простите. Никогда не думал, что мне придется рассказывать вам все это. Но сейчас это кажется правильным. Вы должны услышать это до того… – он замолчал, а взгляд его, казалось, уплыл в дальние дали.

Он что, решил поиграть в папочку? Мелани в это не верила. Она так долго прожила без отца, что сейчас эта территория казалась чужой.

– Себастьян никогда не причинит мне вреда, – сказала она, все еще не зная, к чему тот клонит. – Боги знают, что у него было много возможностей отказаться от…

Ее голос сорвался, вторя незавершенной мысли Гэтвуда. Внутри она вся сжалась и инстинктивно подняла руку к животу. Радость все еще пульсировала в ней, но не могла изменить траекторию мыслей.

Когда она шевельнулась, руки Гэтвуда тоже дернулись, будто тоже хотели коснуться ее живота.

– У меня должен был родиться ребенок. Это произошло после того, как Фиона оказалась в лечебнице второй раз. Целители заверили меня, что с ней все в порядке. Ей пришлось вернуться туда, потому что она опять спуталась со своим… своим любовником. Тем самым, с которым она познакомилась там раньше. Эрик Матисс – так его звали. Великолепный древатор, но с извращениями. Его, знаете ли, повесили. И она не смогла этого вынести. Но целители хотели вылечить ее побыстрее, чтобы она могла вернуться домой и… родить подальше от этого ужасного места.

Мелани сдерживала отвращение, только благодаря камням радости. Неуверенно взяла его за руку, стараясь успокоить.

– Это был…?

– Она всегда говорила, что да, это был мой ребенок. Возможно, так оно и было, и поэтому она… – он сжимал губы, будто сдерживание слов могло скрыть правду. – Она вернулась домой, но все равно была нездорова. Постоянно бормотала что-то себе под нос, что надо бы заглянуть глубже. «Пораньше», как она говорила. Я не понимал, что она имеет в виду. Когда она говорила, она говорила не со мной. Но это слово «пораньше» будто приклеилось ко мне.

– Не продолжайте, если не хотите, – заверила его Мелани.

У нее было предчувствие, что она знает, что будет дальше, что сделала его жена и почему Гэтвуд остался бездетным. Об этом не было нужды говорить. Зачем он вообще об этом рассказывает?

– Мне важно рассказать вам об этом. Я думал, что все прошло и закончилось, и мне не придется ничего вам объяснять. Но я знаю вас слишком давно. И я не хотел, чтобы это произошло сейчас – во всяком случае, не сегодня – вы должны это знать. Но я проиграл… Это необходимо сделать в ближайшее время или никогда вообще. Скоро.

Он бормотал и бормотал. Может, это было связано с напряжением, витавшим в воздухе в предвкушении церемонии, и эти его воспоминания выплыли на первый план. Но горевать в день ее свадьбы не годится. Мелани этого не потерпит.

Несмотря на то что ее мать так долго и тщательно прикалывала вуаль шпильками к голове, Мелани стянула ее. Не спрашивая разрешения, она накинула вуаль ему на плечи, убедившись, что камни радости соприкасаются с его шеей и волосами.

– Ты такая хорошая, Занозка. Поэтому мне трудно, очень трудно.

– Я никуда не пойду, – сказала она, желая резко сменить тему, добавить горечи словам, намекнув на его шантаж, но вдруг обнаружила, что в ней этого нет.

– Да. Конечно, – кивнул он.

Снизу из сада донеслись звуки смеха. Приподняв юбки, Мелани на цыпочках подошла и выглянула в окно. Задний двор Айендаров был очень большим и раскинулся вниз и в сторону от дома. На широкой лужайке в сотне ярдов от веранды теперь стояли десятки белых стульев, выстроившихся в ряды напротив бирюзового свадебного шатра. Вокруг лужайки были разбиты яркие цветники, а дальше границы поместья были обозначены лиственными деревьями и белым деревянным забором.