Лик полуночи

Я схватилась за пистолет, умоляя Мимулюсю прекратить, но она продолжала свое кровавое пиршество.

Со слезами на глазах я нажала на курок.

Лошадь, украденная Кроной, была крепкой. Когда они с Тибо расстались, она заметила сарай на краю поля и решилась войти внутрь. Животное было быстрым и удивительно послушным. Крона не любила крупных животных, боялась, и ей никогда особо не хотелось взаимодействовать с ними. Но сейчас все было по-другому. Она твердым шагом подошла к лошади и просто честно попросила о помощи, успокаивая ее, а не себя. Когда она вспрыгнула ей на спину, лошадь не взбрыкнула, а спокойно приняла ее.

И они устремились вперед на бешеной скорости, вместе напрягая мускулы, сливаясь в одно целое. Вслед за ними клубами неслась пыль. На бурых боках лошади повисли хлопья пены. Кроне было жаль животное, но выхода у нее не было, и она продолжала гнать.

Когда они приехали в поместье, солнце уже давно поднялось над горизонтом, и все вокруг выглядело, как должно было выглядеть. Вдоль мощеной подъездной дороги на ветру развевались ленты. У двери, открытой швейцаром, ее окутало облаком приторного запаха жимолости. Она опрашивала этого слугу, когда была здесь в полном обмундировании регулятора. Но сейчас он ее не узнал, и ничего странного в ее визите не усмотрел. Он даже не обратил внимание на ее прерывистое дыхание и растрепанный вид.

– Заходите, – пригласил он. – Пара еще не зашла в шатер, и все ждут в саду.

– Где Гэтвуд? – требовательно спросила она. – Я здесь из-за него.

– Я видел, как он недавно поднимался наверх, – сказал швейцар.

– Хорошо. Если вдруг увидите его снова, задержите. Я должна поговорить с ним.

– Что-то случилось?

– Скоро подъедут регуляторы. Впустите их.

– Регуляторы? – воскликнул он. – Да что…?

– Просто сделайте, как я вам говорю, – схватила она его за ворот.

Вскоре она уже взлетала по ступеням, перепрыгивая через две зараз. Кровь тоже неслась по венам под стук сердца: скорей, скорей, скорей.

– Де-Лия? – крикнула она, распахивая первую дверь.

Дверь с треском открылась, но внутри никого не было. Она поспешила к следующей.

– Де-Лия?

Из комнаты примерно через три двери высунулась голова пожилого мужчины.

– Что это тут за шум, дитя?

Дыхание у Кроны перехватило, но она старалась не показывать своего удивления.

Гэтвуд.

Гэтвуд, с бледной кожей, уже в достаточно преклонном возрасте, чтобы у него пожелтели белки.

Да. Гэтвуд был Пророком.

– Мсье, вам угрожает опасность, – произнесла она, осторожно кладя руку на рукоять сабли, и тут до нее дошло, что никакой сабли у нее нет. При ней не осталось ничего, что обычно помогало ей в работе: ни наручников, ни оружия, ни капсулы реверберации, ни песка спасения.

Смекалка и кулаки – вот и все ее оружие сейчас.

Хватит ли ей этого?

Должно хватить.

– Опасность? – удивленно спросил он. – Но свадьба же…

За спиной у него, в комнате, раздалось звяканье. Тяжелые шаги.

– Вы не один? – спросила она.

– Нет. Заходи. Заходи.

Она последовала за ним, хотя и почувствовала ловушку. Доказательства проявились у него на лице – в глазах. Она узнала этот брошенный украдкой взгляд, когда смотрела в темные крапинки на радужной оболочке его глаз, пока он объяснял, как проникал в умы ее соратников.

И все же, хоть она и была частично готова к встрече с Пророком, она не ожидала увидеть то, что увидела в комнате. Эта сцена будто дала ей под дых, выбив воздух из легких. Там была и Де-Лия, и мадемуазель Дюпон. Сестра Кроны держала в руках связанную невесту, вцепившись в ее одежду так сильно, будто удерживала головореза – грубо и без капли уважения. Мелани была прекрасна: вся окутанная аквамариновыми цветами, она светилась, как капля воды на солнце. И хотя капитан сменила форму регулятора на юбки для посещения котерии, при ней осталась вся необходимая экипировка. На поясе, угрожающе лязгая, свободно висела сабля, сбоку болтались потускневшие, покрытые глубокими царапинами наручники, придавленные темной рукой с мускулами, напоминающими пластинки скарабея. На бедре, поверх юбки, темнела кобура пятизарядника. На столе, рядом со странным набором предметов, напоминавших инструменты целителя, стояла ее сумка, тоже чем-то набитая до отказа, судя по выпуклостям.

При других обстоятельствах картина могла бы показаться абсолютно бессмысленной. Пожилой слуга с покрывалом на плечах, изукрашенная ученица целителя и наполовину экипированный регулятор в юбке для молитв – все вместе это выглядело нелепо и походило на какой-то глупый розыгрыш. Но весело почему-то не было.

– Отпусти ее, – потребовала Крона, встав между троицей и дверью.