Лик Сатаны

— Не знаю, Никитий, — тихо сказал старик и вздохнул. — Прошлое на то и прошлое, чтобы оставаться за спиной. А молодость всем отмеряется поровну. Моя давно прошла, и таков стариковский удел — общаться с себе подобными старперами, греть кости на солнышке и перебирать в памяти прошлое, насколько склероз позволяет! Кстати, тебе этого тоже не избежать!

— Не доживу я до старости со своей работой! — рассмеялся Никита.

— Типун тебе на язык, балабол! — рассердился Пайсов. — Смерть сама разберется, кого забрать, а с кем погодить, так что не стоит ее поминать без повода. У нас тут как? Выйдешь порой к завтраку, смотришь, а за соседним столиком место освободилось, а завтра, может, и твое опустеет. Так мало знакомых осталось, так много ушло…

Никита на мгновение почувствовал себя подлецом.

Ему уже не хотелось будоражить Пайсова вопросами, хотя бы потому, что Виталий Аристархович уже подошел к той жизненной черте, когда задумываются о встрече с богом. Что бы ни накуролесила эта компания в прошлом, ответ она будет держать перед всевышним. И если бы не Сашка с ее яростным стремлением докопаться до истины, Никита мигом развернулся бы и уехал домой, наплевав на тайну смерти ее деда. Но позволить себе такую роскошь он не мог, потому что лицо Саши тотчас возникло перед ним. И он вдруг понял, кого она ему напоминала. Конечно же, Монику Беллуччи! Только в пору ранней юности! И Юлька, похоже, сразу это отметила.

Он усмехнулся про себя, вот отчего Быстрова бесилась и язвила без меры!

Пайсов посмотрел на него с удивлением.

— Что случилось? Вид у тебя какой-то обалдевший.

— Устал я сегодня, — вздохнул Никита. — Крутился как белка в колесе. Слышали небось, что профессор Ковалевский погиб? Вот заказали в университете статью о нем. Какой день уже собираю материалы… Вы с ним не общались случайно?

Пайсов не закашлялся, не сжал до хруста пальцев кулаки. Он вообще почти не прореагировал на эту фамилию, но глаза его мигом словно затянуло ледком, тонкие губы запали, да и голос уже не звучал добродушно, когда он пожал плечами и сказал:

— Ковалевский? Ну, не то чтобы общались… Так, пересекались иногда в прошлом. Надо же, я ведь не знал! Царствие ему небесное! Что поделать, все там будем!

Спина у Пайсова напряглась, и он беспомощно глянул по сторонам. Но Никита уже понял, что на верном пути.

— Я просто был у него в квартире, беседовал с родными и видел там чучело глухаря. Вот и подумал сейчас, вдруг это ваш подарок?

— С чего вдруг подарок? — насторожился Пайсов. — Ковалевский спокойно мог купить его в комиссионке, я туда чучела сдавал. Многие их покупали, хотя и дорого стоили!

— О, теперь я понимаю, откуда у Коробкова столько чучел! Не слышали, он на пожаре недавно погиб? Заслуженный ветеран! А чучела обгоревшие во дворе валялись. Но, говорят, он сам охотился. Вы, случайно, для него ничего подобного не делали?

Никита затаил дыхание, ожидая, поинтересуется ли Пайсов, что случилось с еще одним его давним знакомым, но тот никак не отреагировал на известие, но как-то сник и совсем по-стариковски проскрипел:

— Ты, Никитий, прости, но в последнее время у меня давление сильно скачет. Вон какой звон в ушах поднялся! Таблетки пора принимать. Так что не получится сегодня интервью. Отвези меня в корпус, пока совсем не прихватило!

— Конечно, Виталий Аристархович, не буду вас больше беспокоить! — с готовностью подхватился Никита. — Я могу вас до палаты докатить.

— Не надо, медбратьям за это деньги платят, а мне еще и укол нужно сделать. Ты беги, беги, а я поеду потихонечку… Эх, годы, годы!

Ни одному его слову Никита не поверил. Вопреки желанию Пайсова он все-таки докатил коляску до корпуса, по пандусу поднял ее в вестибюль и распрощался со стариком. Однако тот в палату не торопился, окликнул медсестру и заговорил с ней. Кстати, совсем не о том, что подскочило давление. И все время оглядывался. Видно, ждал, когда Никита уберется восвояси.

Шмелев, конечно, здание покинул, но, вместо того чтобы уехать, отвел машину чуть дальше, чтобы ее скрыли кусты, затем прокрался к забору интерната и принялся наблюдать за входом в корпус.

Ждать пришлось недолго, но замучили комары, и Никита, потеряв терпение, хотел уже покинуть пост. Но вдруг увидел, как открылась стеклянная дверь и на пороге возник Пайсов. На своих ногах, в джинсах и спортивной майке.

— Интересное кино! — присвистнул Никита.

Довольно бодро Виталий Аристархович спустился по ступеням и направился к лавочке в глубине парка. Никита пригнулся и проследовал вдоль забора. На лавочке Пайсова поджидали двое мужчин. Вечерний сумрак уже окутал деревья, но, вглядевшись, Никита с удивлением опознал в одном из них бывшего историка Соколова. Второй мужчина, высокий, широкоплечий, с прямой, как штык, спиной был ему незнаком.