Лихо

«Палку, что ли, кинул?» — подумал Аверьянов.

Старик шел через двор, виляя откляченным задом. Видимо, это был его танец радости. Аверьянов поднялся на третий этаж. Шестнадцатая квартира находилась за тяжелой дверью, обитой одутловатым дерматином. На косяке аккуратным рядком выстроились звонки. Их оказалось ровно десять. Каждый был подписан фамилией жильца. Он отыскал нужный и нажал кнопку. Раздался настолько противный скрежет, что Аверьянов испуганно отдернул руку.

Дверь открыла симпатичная стройная шатенка в черном костюме.

— Здравствуйте, Константин Дмитриевич! — сказала она радостно. — Входите же!

Он переступил порог и оказался в прихожей обычной коммуналки. Пахло тушеной капустой, мокрым бельем, старостью. Из кухни доносились громкие голоса. По коридору прошел толстый, всклокоченный тип с тазиком в руках и свернул в ванную. За последние полвека тут вряд ли что-то сильно изменилось. Аверьянов и сам ребенком немного пожил в коммуналке. А потом пару раз снимал в них комнаты.

— Бумагина, — сказала шатенка и протянула длиннопалую кисть с красным маникюром.

— Очень приятно, — пробормотал Аверьянов, слегка пожав ей руку.

— И мне, и мне! Идемте же.

Пока они шли по скрипучему коридору, он сказал:

— А я думал, тут офис.

Она резковато повернулась. Но радости ничуть не убавилось.

— Офис и есть. Поближе к народу. Нам очень нравится.

И звонко засмеялась.

«Кокаин, что ли?» — подумал Аверьянов.

Он вспомнил бывшего одноклубника, который спускал на порошок все заработки. У него то и дело лилась из носа кровь. И он затыкал ноздри ватой. Ходил с распухшим шнобелем, будто боксер после поединка. Но по полю носился как взбесившийся бык. Правда, без всякой пользы. Всем было плевать. Слишком мелкий и никчемный клуб.

Бумагина остановилась у двери в конце коридора и открыла ее:

— Проходите.

Аверьянов зашел. Комната оказалась большой и светлой. Она совсем не походила на офисное помещение. У стены стоял старый шкаф, с каким-то хламом, наваленным сверху. У другой стены широкая кровать, застеленная старым покрывалом. В углу тумбочка с телевизором. А еще стол, стулья, сундук в изголовье кровати. И запах обжитого жилища.

— Присаживайтесь, — сказала Бумагина.

— Ничего, что я в уличной обуви? — спросил Аверьянов.

— Так я тоже.

Она выставила ножку в симпатичной красной туфельке.

— Сейчас придет Мешков. Он как раз перед вами отлучился. Поговорим.

Аверьянов сел к столу. Бумагина устроилась напротив, положила подбородок на ладонь.

— Мы рады, что вы приехали.

— Рады, рады, очень рады! — раздался бодрый голос.

В комнату вошел лысоватый худой мужчина лет пятидесяти, тоже в черном костюме. Протянул Аверьянову влажную руку для рукопожатия. Сел рядом с Бумагиной и внимательно уставился на Аверьянова. Некоторое время все молчали.

Аверьянов сдался первым:

— Так что, я могу анкету заполнить, если надо.

— Да к чертовой матери анкету! — ответил Мешков, смеясь. — Давайте просто поговорим. Как нормальные живые люди. Поговорим?

— Поговорим? — повторила Бумагина.

— Поговорим, — пожал плечами Аверьянов. — Почему бы не поговорить?

«Лучше бы я сразу в окно выпрыгнул», — думал он позже.

4

Мешков достал пачку папирос «Богатыри»:

— Угощайтесь.

— Спасибо, пока не хочу, — ответил Аверьянов.

— А водку пьете?

— Вообще я непьющий.

— Непьющий, — повторил Мешков, разминая пальцами папиросу. — Ну а с женщинами у вас порядок?

— Я женат.

— Женат, — снова повторил он.

И сунул папиросу в рот.

— И что, жене не изменяете? — слегка улыбнувшись, спросила Бумагина.

— Нет, — сказал Аверьянов. — А это так важно?

— Нам можно правду сказать. Мы не выдадим.

Аверьянов кашлянул:

— Жене я не изменяю.

Мешков и Бумагина переглянулись.

— А вы знаете, что на этот счет Чехов сказал про Короленко? — спросил он.

— Чехов — это писатель? — спросил Аверьянов.

— Вы разве не знаете?

— Знаю. Просто уточнил.

— Писатель, — кивнул Мешков. — И Короленко тоже. Между прочим, а кто ваш любимый писатель?

Он прикурил от зажигалки «Imco», выпустил непроницаемое облако дыма, и оно поползло на Аверьянова.

— Извините, — чуть отшатнувшись, сказал он. — Я бы хотел узнать про должность и зарплату.

— Должность одна из лучших, какую можно представить. Насчет зарплаты. Тут все зависит от вашего умения. Можете и миллионером стать.

— Это не шутка, — кивнула Бумагина. — Все серьезно.

— Так, а что мне делать нужно?

— Терпение, Константин Дмитриевич, терпение, — сказал Мешков и двумя руками потер голову, будто собираясь растрепать волосы. Хотя их было мало. — Сначала узнаем, что вы за рыба.

— Рыба?

— Или гусь.

— Гусь?

— Но, может быть, вы орел? — усмехнулась Бумагина.

— Раньше чем занимались? — спросил Мешков.

— Был профессиональным футболистом, — сказал Аверьянов.

— Нападающий?

— Вратарь.

— Давно закончили?

— Несколько лет назад.

Мешков прищурил глаз:

— В самом расцвете, получается?

— Ага, — кивнул Аверьянов.

Неприятно было это обсуждать. И никакого отношения к трудоустройству разговор наверняка не имел.

— Травма? — догадалась Бумагина.

— Травма, — повторил Аверьянов.

— А что именно?

— По голове сильно получил. Чуть не умер.

Мешков и Бумагина снова переглянулись.