Лихо. Медь и мёд

В подобные вечера он рассказывал Чеславу о своём ордене и законах Дланей, а порой и о том, каким он слыл повесой, когда ему, как и Чеславу, было девятнадцать лет и на его шее ещё не висел знак из чёрного железа. Или об иофатских королях или троллях, ждущих странников под мостом, – Чеслав путешествовал с братом Хуго уже несколько недель, родное Борожское господарство сменилось Мазарьским, и Чеслава уже перестали удивлять иофатские словечки или стихиры, прочитанные перед трапезой или сном. Брат Хуго знал несколько языков, в глубокой старости хотел греть кости где-то на морском савайарском берегу, а сейчас колесил в повозке по чужой стране и читал проповеди – и видел в этом своё очарование. Больше он не расспрашивал Чеслава о его увечьях и не любопытствовал, почему тот не имел ни семьи, ни дома и хотел убраться как можно дальше от Борожского господарства. Без лишних слов брат Хуго предложил Чеславу своё общество и охотно рассказывал ему о странах, в которых был, и книгах, которые читал, – то есть обо всём, о чём хотел послушать Чеслав.

Но сегодня брат Хуго заговорил о другом.

– Скажи. – Он задумчиво чистил полы своей сутаны и делал вид, что это его страшно увлекало. – А почему бы тебе не вступить в орден?

Чеслав замер, как и был – сидя на расстеленном плаще.

– Ну, я не настаиваю. – Брат Хуго глянул смущённо из-под светлых бровей. – Но ты же парень любознательный. И… ну…

Не нужно было объяснять, но брат Хуго продолжил – рассказал, что Чеслав бы мог получить. Для бездомного калеки вступление в орден и вправду оказалось бы лучшим из решений – если бы он поселился при монастыре, то занялся бы посильной работой и не голодал.

Только он был чародеем.

Чеслав опёрся о колено здоровой ноги, рассеянно поскрёб отросшую щетину на горле. Иногда ему казалось, что брат Хуго догадывался – недаром он ни разу не предложил ему дотронуться до чёрного железа; просто привязался к хромому однорукому парнишке, жадно расспрашивающем о мире за пределами родной страны. А получалось, что нет.

Зря. Мало ли кем окажется незнакомец, встреченный в северном господарстве?

– Я язычник, – напомнил Чеслав.

– Тьфу-у. – Брат Хуго махнул ладонью. – Ты добрый и честный человек, а такие близки Дланям, даже если этого не понимают.

Я велел теням вырвать сердце у ведьмы, подумал Чеслав, но вслух сказал:

– Моя мать знала заговоры и научила меня им. – Подождал: не дрогнет ли добродушное лицо собеседника? Не дрогнуло, и Чеслав продолжил: – Меня выдаст ваш чистый огонь.

– Никто не проверяет нас чистым огнём. – Брат Хуго улыбнулся. – Так что не бойся. Чёрное железо – другое дело… Но ты можешь ходить в послушниках. Столько, сколько пожелаешь, пока не решишься.

Да, удостоверился Чеслав. Он к нему привязался. Снова хотел сделать для него что-то хорошее – и жалел, наверное, такого беспомощного и неприкаянного.

– Я… – Он понял, насколько глупо выглядели бы его оправдания. Не скажет же: а ведь даже послушники могут коснуться чёрного железа, пока переносят подсвечники или фигуры. – Я должен подумать.

– Конечно-конечно, – закивал брат Хуго. – Я не тороплю. Совсем.

Чеслав опустился на расстеленный плащ. Он смотрел, как от костра отлетали искры: кружились, мерцали, взметались в тёмно-синее небо.

Тайные Люди, неужели он сейчас на самом деле жалел, что он – колдун?

Ему нужно спрятаться, размышлял он. То, что Драга Ложа не выследила его за несколько недель, – удача, и ему надо сбежать из страны и зарыться в такую нору, где его никто не найдёт. Если бы он знал, как обманывать чёрное железо, всё бы получилось – но Чеслав не знал.

Он повернулся на бок. Языки огня танцевали в воздухе.

Брат Хуго хороший человек – но есть и меченые братья, которые жгут чародеев без разбору. Неужели Чеслав полезет к ним добровольно?

Одну мысль тут же сбила другая: как много брат Хуго узнал в ордене! Он ведь рассказывал ему про другие страны – и туманный Иофат, и солнечный Савайар, и даже загадочный Хал-Азар, в пустынях которого меченые рыцари-башильеры бились за Кел-Гразиф. Если бы Чеслав только нашёл способ обмануть чёрное железо – но разве такой есть?..

Брат Хуго вежливо откашлялся.

Чеслав перевернулся на спину. Посмотрел на него с немым вопросом.

– Я не настаиваю, – вновь повторил брат Хуго и почесал затылок. – Но вдруг мои слова… э-э… как это у вас? Настроят на нужный лад.

Он сидел, поджав под себя короткие ноги, и на его бёдрах лежала книжица.

Чеслав приподнялся на локте.

– Что случилось?

Брат Хуго погладил обложку и объяснил, что юноши из стран, считающихся в Иофате недостаточно манитскими – а таковыми были и Вольные господарства, – по традиции, брали себе новые имена и отрекались от прежних, языческих, когда вступали в орден.

Брови Чеслава поползли вверх.

– Я никуда не вступаю.

– Не вступаешь, – легко согласился брат Хуго. – Пока. Но это так… для размышления… вдруг понравится…

Чеслав со смешком лёг на плащ, а брат Хуго стал зачитывать имена:

– Абовальд, Дратовех, Гунтехрамн…

Чеслав фыркнул.

– Точно нет.

– Алломунд, Хаглиберт, Суннезел…