Лихо. Медь и мёд

Чеслав не успел даже нахмуриться и возразить – брат Хуго оставил вещи на лежанке, взял котелок и вышел из пещеры, чтобы набрать воды. Рубаха и порты Чеслава и вправду дышали на ладан – грязные, ободранные и насквозь мокрые. Чеслав не обольщался и не ждал ничего хорошего, но решил, что глупо отказываться от таких благ. Он скинул свои тряпки, влез в штаны и одеяние, похожее на мешок. Подвернул слишком длинный рукав – чтобы не волочился.

Когда брат Хуго вернулся, то продолжил мельтешить: настругал и покидал в котелок овощей из своей сумки, быстро сварил похлёбку и разлил по своим же плошкам. Подтащил к столу сундуки и пригласил Чеслава к ужину. В пещере наконец-то стало натопленно и уютно – мирно трещал огонь, от похлёбки поднимался пар, – но настороженность Чеслава только росла.

Он неуверенно сел на сундук.

– Мне нечем заплатить тебе, – проговорил он медленно, глядя в лицо брата Хуго.

Тот только фыркнул.

– Глупости. – Он отмахнулся. – Я же вижу, что с тобой была беда. – (Он сказал на свой иофатский манер – «была», а не «случилась».) – И не одна.

Он воздел палец кверху и улыбнулся.

– Длани велели помогать тем, кто в беде.

Прежде чем приступить к еде, брат Хуго достал из поясной сумки маленькую книжечку и зачитал стихирь. Подцепил знак меченого братства и прижал его к своему лбу – Чеслав подумал, что его тоже заставят коснуться чёрного железа, и тут-то всё и выяснится, но брат Хуго просто пожелал ему приятного ужина и зачерпнул ложкой похлёбку.

Чеслав взял свою ложку. Неспешно устроил её между пальцев.

Ему было легче думать, что ему придётся убить меченого брата и сбежать с его запасами, чем поверить в бескорыстную доброту. Но брат Хуго с охотой поглощал похлёбку – значит, он ничего не подсыпал в общий котелок. В плошку Чеслава – тем более; не успел бы.

В животе заурчало. Чеслав поддался и стал есть.

– Что с тобой случилось, парень?

Снова – не по имени, хотя его Чеслав уже называл. Однако на этот раз «парень» прозвучало странно-сердечно, по-отечески, и это поразило Чеслава сильнее, чем всё предыдущее. Он вытер рот тыльной стороной ладони и буркнул:

– Медведь подрал.

– Медведь? – переспросил брат Хуго и охнул. По нему скользили отсверки от очага, и румяное лицо казалось подсвеченным, как фрески в кумирнях. – Тантибиссе! – И перевёл с иофатского: – Ужас. Я слышал, медведи у вас злые.

Чеслав невесело усмехнулся.

– Не то слово.

Кто бы сказал ему раньше – удивился бы, узнав, что один из сильнейших колдунов Вольных господарств, когда решит его уничтожить, не станет плести чары, а накинется на него в своей оборотничьей форме.

Сломает ему спину. Раскрошит бедро. Изувечит лицо и грудь. Отшвырнёт так, что в мозгу лопнут сосуды.

И, конечно, оторвёт руку – левую. Которой Чеслав колдовал.

Он сглотнул, зачерпывая похлёбку. Держать ложку до сих пор было непривычно – как и видеть краем глаза пустой рукав, подвёрнутый там, где раньше была здоровая конечность.

Задумавшись, он не сразу заметил, что брат Хуго его изучал.

– А что у тебя на шее? – Тот указал на его иглу. – Оберег?

Приехали.

Чеслав плавно опустил ложку. Выпрямился.

– Да, – сказал он с вызовом. – Вроде того.

Брат Хуго прицокнул языком – и рассмеялся.

– Не смотри на меня так, – мягко попросил он, вновь запуская пальцы в поясную сумку. – Я догадываюсь, что ты язычник. Я не указываю людям, во что им верить, понимаешь? Просто делаю то, что угодно Дланям.

Он вытащил маленький чёрный мешочек на шнурке – ладанку.

Чеслав глянул с подозрением.

– А что им угодно?

Сжигать колдунов? Заманивать бродяг в пещеры?

– Облегчать людям их путь. – Брат Хуго беспечно пожал плечами. – О твой оберег можно уколоться, а? – Он пододвинул ладанку к Чеславу. – Это опасно. Возьми.

Чеслав ошарашенно посмотрел на него. Взглянул и на подарок – недоверчиво, будто только и ждал, что тот обернётся ядовитым пауком.

– Возьми-возьми, – повторил брат Хуго и перехватил плошку под основание. Отпил от неё, как из чаши. И хотя похлёбка была совершенно обычной, с наслаждением причмокнул: – М-м!..

Чеслав протянул руку и сжал шнурок.

– Спасибо, – проговорил он удивлённо. – За всё.

Игла легла в ладанку как влитая.

* * *

Чеслав знал, что брат Хуго неизбежно спросит об этом, – и всё равно оказался не готов.

Это случилось одним вечером у костра. В дороге было много вечеров, похожих на этот, – Чеслав, конечно, не распрощался с братом Хуго у Вишнёвого Умёта. Он отправился с ним дальше на юг и сам удивлялся, с какой лёгкостью теперь в его мыслях возникало это «конечно». Но Чеславу было некуда податься, а брат Хуго оказался удивительным человеком – весёлым, жизнерадостным монахом, который ничего не требовал за свою доброту и отдал бы последнюю рубаху нищему, если бы носил рубахи.