Лики памяти

Инна лежала на животе и что-то читала. Читающие люди пленяют чем-то подспудным, необъяснимым, но сегодня один факт ее наличия растоптал остальные детали. Агрессивная женственность с налетом мужской распущенности наконец нашла себя в сладком притворстве милой девочкой.

К Никите повернулась мягкая и одновременно замкнутая блондинка, тщательно делающая вид, что носит естественный цвет. При виде ее хмуро – зазывающего лица отворачиваться не хотелось. Словно она и не хочет, но вроде как должна и сама в это верит. Ее глаза были прозрачными и одновременно ярко-голубыми. Такими яркими, что, казалось, будут светиться в темноте.

– Какие люди, – сказала она томным голосом и перевернулась на спину, откинув книгу.

Немного оправившись от потрясения и вспоминая, по какой причине они не остались парой, Никита озвучил:

– Ничего себе! Почему ты тут?

– Марина раздает некоторые вещи. И потом, ей довольно одиноко после всего…

Она подняла сочувственный и многозначительный взгляд, одновременно поджав губу. Никита смутно припомнил, что Инна и Марина некоторым образом родственники… Такие же непонятные и переплетенные, как в средневековых династиях.

– Ну я тоже… За колонками пришел.

– А эти? Я видела машину. Илья правда притащил свою новую пассию?

Никита напрягся от ее выскальзывающе – ироничного тона, озвученного с приподнятой бровью и полным сознанием собственной непогрешимости, но в глубине души был с ним согласен. Это прокладывало между ними нить сродства, им нежеланную. Ему почему-то показалось, что он был виноват, а она осталась победителем… Инна говорила непринужденно, но с неизменной отстраненностью. О пустяках ли, о вечном.

– Выходишь в свет не накрашенной.

– И что? Ты ведь тоже, но не страдаешь от этого.

– Не ожидала встретить кого-то значимого? – с ней Никита всегда чувствовал себя более уверенным и говорил гадости без страха быть осмеянным. К мужчинам (или только к нему) Инна была поразительно терпима.

– Это тебя что ли? – утробно зафыркала она, про себя отдавая должное его бесцеремонности.

– Истина.

– Мы же с тобой договорились, что истины нет…

– С тех пор вода утекла. А люди, как известно, меняются.

– …и жить так легче. Не нужно сходить с ума, можно просто получать удовольствие… – со своей давней привлекательной убежденность отозвалась Инна.

– Похоже на убегание, – с сомнением проговорил Никита.

Инна быстро взглянула на него и отвела взгляд, не улыбнувшись.

– Ну и пусть.

– «Истины не существует. Но ее поиск – отличный шанс оправдать жизнь», – сказал кто-то не очень умный.

– Настоящие агностики должны говорить, что не знают, можно ли познать мир или нет, а не то, что он непознаваем в принципе. Это попытка уйти от ответственности.

– Я все равно буду думать, что хочу. А с твоей стороны безответственно что-то там говорить про истину, раз уж ты агностик.

– Буду думать, что хочу. Я девочка и не хочу ничего решать.

Никита неудержимо улыбнулся с приятной ноткой ностальгии, как завязавший курильщик, дорвавшийся до сигареты и убеждающий себя, что это на всего одну затяжку. Впрочем, ему впервые за столько времени стало так хорошо от этой неожиданной встречи, от взаимных беззлобных, но чуть ядовитых препирательств, что последствия перестали казаться опасными.

23

В Марине вновь возрождалось потерянное ощущение наполненности дома людьми, семьей… Милый дом, где были только ей известные закутки, коллекции фарфора и необходимые новшества, которые облегчали жизнь. Илья знал и любил эту жизнь, понимая, насколько необходима ей чистота чашек в шкафу и наличие всех сортов чая в разноцветных баночках.

Первое время после разрыва он испытывал какое-то эмоциональное отупение, почти облегчение. Ну ушла, да и пусть… Он с удивлением обнаружил, что утром встает, раздвигает шторы, пьет кофе, попутно смотря новости на кухне. А вечером возвращается в пустое жилье, где ничто не топает, не льет воду, не занимает экран, пока ему хочется посмотреть хоккей. Он мог ходить по дому голый, звать в гости кого угодно, что и сделал пару раз. И только тоска по Анюте омрачала существование, но можно было звонить, забирать к себе, ощущая непостижимость того, как оказался причастен к созданию такого чуда. Тоска по Марине не успевала укрепиться, ведь свежи были пятна на простынях. Сегодня же без кома в горле он не смог зайти в дом, где рождались его дети и умирал брак. Вечерами Илья со страхом отгонял от себя воспоминания, как только они порывались выйти из ларца, в который он их запрятал.

Эля заметила его состояние и сочувственно пожала его за плечо. Он слабо улыбнулся в ответ.

Наконец-то Эля получила возможность вблизи не только рассмотреть, но и услышать эту необычную в ее представлении пару. Они даже сейчас не производили впечатление скучной семейного комка, которому больше нечего сказать друг другу. В них было какое-то трудно описуемое стихийное очарование молчания. Дополняли друг друга как по сценарию так гармонично, что Эля поневоле прониклась сродством.

– Я – друг Никиты, – просто сказала Эля, стараясь выглядеть дружелюбно.