Лики памяти

Ночная светлая прохлада летом, странные группы молодежи, выпавшие из времени то ли из-за этилового спирта, то ли из-за сильных алкалоидов. И все совершенно другое ночью, отполированное приветливой голубой подсветкой. На одной улице можно найти несколько хороших капучино с разницей в сотни рублей. Отовсюду звуки простых быстро переходящих друг в друга аккордов и перепетые песни легенд. Ощущение свободы, цельности, уверенности в собственной ценности и открытости путей. Какая-то нереальность происходящего, несмотря ни на что одиночество… Ошалелость от огромных темных стен, восстающих из прозрачного полуночного заката и оказывающихся разведенными мостами.

Все не так, как в городе, в котором я родилась и из которого вырвалась – там повсюду спертый запах неискоренимого рынка, преследующий и в спальных районах несмотря на претензии на респектабельность. Люди из самых низов. И нувориши на машинах стоимостью в дом, с каменным выражением проезжающие мимо них.

В жизни есть столько неописуемых мелочей, которые делают ее неповторимой, раскрашивают мгновения, создают настроение. Надеть весной юбку и балетки – освобождение от холода и смрада зимы, путь к чему-то легкому, воздушному… Попить кофе из нарядного сервиза – намного вкуснее, чем из громоздкой грубой кружки. Послушать музыку с уже заданным настроением. Я как-то начала слушать Эми Макдональд весной, и она автоматически ассоциируется с бродящим снегом, с мартовским ветром, когда погода еще дрянь, но уже легче, потому что знаешь, что вот-вот…

Это стойкое ощущение еще не поджаренной теплоты, свежей, темно-весенней, но уже сухой. И ушедшего времени, оставленного лишь на фото и в воспоминаниях тех, кто давно испарился. Опрятные улочки, стекла, фонтаны, неспешная простота уклада устроенной жизни, убранные девушки, шепчущиеся о чем-то на краешке дивана. Их образы – одно из лучших, что у меня есть, то, что двигает вперед и заставляет мечтать. Быть может, пустые девушки и незначительные улочки, но картина пленительна, ей по силам катализировать работу моего воображения. В нем всплывают лица, вырывающие чувства, словно акварелью начертанные силуэты с причудливо разбросанным на них светом.

На исходе лета Петербург предпочел предстать перед нами со своей знаменитой туманной стороны, так вдохновляющей Пушкина. Дождь мощными неудержимыми потоками хлестал в лицо, опутывал ноги, заливаясь в балетки и делая их размякшими.

Мы молча шли по этой серой водяной пустыне, сцепившись холодеющими пальцами, запиханными в митенки. Ощущалось, как кожа по всему телу сжимается и подрагивает от внезапной свежести, принесенной устойчивым дождем.

Мозг и чувства были так же приятно незапятнанны, как и этот странно тихий, сметенный и очищенный Питер. Кристальная в растворении набережная Невы, с которой открывалась сердцевина города.

Я просто шла рядом. И была счастлива мгновением. Счастлива тем, что ничего не происходило, но при этом жизнь была заполнена до предела. Случись что-то еще в тот момент, это был бы перебор, способный привести к раздражению. Внутри меня словно все нагревалось от этого устойчивого спокойного чувства ко всему сущему и превращалось в гармоничную наполненность, похожую на сытость после обеда, дополненного десертом.

Прелесть этих мимолетный встреч на улицах, конечных и непознанных, трагичных и прекрасных невозможностью сблизиться с человеком, который каким-то непостижимым законом так затронул потаенные струны души. Само его пребывание рядом рождало быстро тающий вихрь неведомых ранее искр чувств, поднимающихся со дна сознания, как ил.

Я так и не смогла заставить себя думать, что это навсегда, несмотря на то, что проводила с Ильей львиную долю своих каникул, уклончиво бросая остальным фразы про подруг. В этом и была проблема – никто не знал о наших отношениях, причем не по его вине. Я каким-то образом с самого начала поняла или для себя решила (бесила эта неправдоподобная предопределенность в сериалах), что это конечно, как институт. Когда я только поступила туда, меня окутало чувство значительности и процветания, так любимое мной. Сколько помню себя, мне всегда хотелось сделать лучше, чем есть, починить неработающее и добраться до будущего.

Не было в моем отношении главного – ощущения, что без Ильи все оборвется в одночасье, что я задохнусь. Я прекрасно справлялась и без бойфренда, поедая мороженое, читая и встречаясь с подругами. Может, я еще не теряла, а потому и не знала, какого это… А, может, критически настроенная и верящая в реализм, я относилась к конечности отношений философски.