Лики памяти

Обычно те, кто «насквозь видит человека» или «знают, что ничего не выйдет» создают себе легенду. А те, кто составляет мнение после первой встречи как результат поверхностного знакомства, просто блефуют, мня себя властелинами времени и судеб. Человек не является тупым сосудом. Мне даже как-то обидно такое слышать. Хотя многое слышать обидно и не хочется, столько зациклено на тупости, пустом никчемном пессимизме, цинизме… и вот я сама уже кудахтаю и уподобляюсь волне негатива ко всему на свете – расписке в собственном бессилии. Жизнь так велика и глубока, а люди живут по каким-то сценариям, называемым ими «убеждения». Мне хотелось лишь познавать суть вещей, вкушать жизнь. Осложнять себе существование постоянными думами о будущем и трагическими предсказаниями я не горела желанием. Это как непрерывные ахи и стоны от политической, финансовой или социальной обстановки в стране и мире. Катастрофы, убийства и конфликты будут всегда, мы можем лишь прихлопывать их очаг крошечными шажками, направленными на образование.

35

Мне стало приятно от этой примятой в невыразимое грусти. Как у Саган, как в подлинной жизни. Я обняла Илью за возвышающиеся надо мной плечи и ощутила в ответ непреложную и несмолкающую силу мужских объятий, направленную не только и не столько на секс. Для женщины нет чувства упоительнее не только быть нужной, но и защищенной. Когда заводишь настоящий роман, он становится как-то определяющ, исключительно важен… Стоит только разбудить это в себе, не отвертишься.

– Ты такая взрослая… – сказал он с какой-то неизбежностью правоты, нежеланной и отвергаемой.

Я улыбнулась ему в плечо, и, взяв за затылок, начала играть приятно чистыми волосами, оставляющими шелковый след на пальцах. С благодарностью за открытые миры, невероятную доброту, незащищенность поцеловала его в пухлый рот, обведенный покалывающей щетиной, создание которой я всегда поощряла.

Равно удаленный от увядания и неотесанной прыщавой юности, когда парни в большинстве выглядят толстенькими дурачками, тощими птенцами или вызывают улыбки своей неуклюжестью, неумением подать себя и жалкой порослью на лице. Почему некоторые люди приобретают шик, осанку и царственность лишь с годами? В молодости так легко заикаться, стесняться… А, когда ездишь на дорогом внедорожнике, это отступает. «Опыт говорит только в пользу мужчины», – информировал нас о гранях женской мудрости известный фильм о Джейн Остин.

Это как будто близость без необходимости раздеваться, испытывать неловкость, которую я до сих пор не вытравила. В сущности, секс и поцелуй так похожи и по технике, и по эмоциональному накалу. Я не знаю и, надеюсь, никогда не узнаю, какого делать это с тем, кто не тянет.

Я не знала в жизни ничего прекраснее любви, чувственной и физической, соединенной воедино с высшей точкой развития человеческой сущности, имеющей корни и в древности, и в недоступных материях неизведанных миров Вселенной. Спасибо, Природа, что подарила человеку эту квинтэссенцию анатомии и психологии, такой потрясающий, не забывающий и несмолкающий дар!

36

Они гуляли по заваленному одуванчиками полю. Инна оделась в легкую кружевную кофточку. Она улыбалась, Никита фотографировал… Все чин по чину. Внезапно, как очерняющая совершенство теплого дня мушка, трескающаяся о губы, на него налетела дурная мысль, что с Элей он гулял точно так же, только разговоры были глубже, содержательнее и касались более потаенного, ценного, цепкого… а с Инной… Секс, неизменно парализующая темная красота, какая-то опасность и недосказанность, но в чем кроме ее вида? А если это лишь игра, нет никакой загадки? Что-то опасное и, если разобраться, почти отталкивающее расползлось по ее изображению, проектирующемуся перед ним.

Никогда ее глаза не умели быть возносящими, как Элины, жмуриться и выдавать вбок столп особенно подкрученных золотистых ресничек. Что-то истинно присущее с детства красивым людям отличало Инну. Вызов, безразличие, мерзкая уверенность в собственном превосходстве и умении обольщать? Ускользание приятнее этого бьющего в лоб знания.

– Но почему нельзя смотреть на других, если они красивы? – с не наигранным недоумением спросил Никита, когда Инна сделала ему замечание из-за проходящей мимо милашки. – Разве это оскорбляет…

Инна одарила его ледяным взглядом. У Никиты пересохло желание продолжать.

Сейчас он уже не вспоминал о ее ранимости, детском выпрашивании ласки, о том, как Инна блаженно прикрывала глаза, когда они оказывались в одной постели. Но она была не Эля, и этого вмиг оказалось достаточно. Никита враз превратился из почитателя в вершителя.

У Инны зазвонил телефон. Не с самым радостным лицом она подняла трубку и выслушала потусторонние излияния.

– Мне что за дело? – недружелюбно спросила она и вновь замолчала.

Никита поморщился.

– Ну и что? Займись этим уже! Мы не в коммуналке тридцатых живем! – повышая голос и, по-видимому, еле сдерживаясь, но сохраняя непроницаемость, продолжала Инна.

С силой нажав на отбой, она обернулась к Никите с прежним беззаботно-сосредоточенным выражением.